Тачанка для зеброида - Камело Пард Страница 3

Много секунд это, надо сказать, не занимало. Ни в одном из допущенных случаев.

В 1941 году асканийских зеброидов вместе с частью других ценных животных попытались эвакуировать «своим ходом». Эта попытка закончилась трагически: немецкие истребители тут же устроили подобие воздушного сафари, расстреляв из пулеметов движущийся по степи экзотический гурт. Но такое сатанинское отродье, как Мижорд, сотрудники заповедника включить в этот гурт изначально не решились, оставив его по прежнему адресу, в специально выстроенном загоне особой надежности.

В результате зебропржевалоид не только уцелел, но и сделался головной болью оккупировавших Асканию фашистов. Пока он пребывал в том загоне, особых проблем не возникало, однако в 1943-м пришло время отступать немцам, так что теперь уже они занялись вывозом уцелевших диковинок. И наивно попытались перегнать Мижорда в транспортную клетку…

Количество жертв в разных описаниях варьирует: о перебитой дивизии вроде бы никто не говорил, но четверо искалеченных и двое убитых фашистов упоминаются часто. Это, конечно, заметно больше, чем было на счету у среднестатистического красноармейца. Сам Мижорд за свой подвиг жизнью не заплатил, унесся в степь (стрелять ему вслед фашисты все-таки сочли нелепостью) и был обнаружен через четыре дня, уже после ухода оккупантов. Причем убежище он нашел на задворках того здания, в котором при немцах было оборудовано асканийское отделение гестапо. Работники заповедника, узнав об этом, тихо, но дружно сказали: «Знал, где ему место!»

В общем, на примере Мижорда была отработана оптимальная схема, по которой можно применять такие гибриды в военных целях. А именно – оставлять их на пути врага, чтобы этот враг сам попытался как-то их использовать.

Тем не менее лошадь Пржевальского – еще один вид, активно применявшийся в Аскании для гибридизации и до войны, и после. В основном это, конечно, были помеси не с зеброй, а с домашней лошадью. Полукровки оказывались не только плодовиты (во всяком случае, кобылы), но и устойчивы к болезням, неприхотливы, сильны и выносливы. Однако нрав у них был хотя и не мижордовский, но все равно покруче, чем у обычных зеброидов. К седлу удавалось приучить в основном кобыл, но «удавалось приучить» – эвфемизм. Одна из наиболее надежно «приученных» довоенных кобылок получила красноречивую кличку «Чертоглядка». Она завела манеру, когда начиналась подготовка к сеансу верховой езды (столь же суровая, как при проведении контртеррористической операции), подходить к стене загона, вставать на дыбы, опираться «локтями» на брусья ограды – и с поистине сатанинским любопытством оглядывать суетящихся снаружи людей: ну-ка, ну-ка, интересно, кому я на этот раз откушу палец, а кому сломаю лодыжку?

Шанс для тяжеловоза

На этом фоне «стандартные» зеброиды выглядели куда приличней. Они все же могли бы, сложись история иначе, поработать армейскими мулами. Особенно если их производить по более многообещающей схеме: мать – кобыла тяжеловозной породы, а отец – жеребец зебры не Чапмана, но Греви, самой крупной, размерами со среднюю лошадь. Отпрыск за счет гетерозиса мог получиться не просто могучим, но и громадным. Правда, еще вопрос, насколько удалось бы использовать эти его качества в полезных целях: ведь даже мелкие полукровки требовали к себе, что называется, эксклюзивного подхода.

(А если взять кобыл донской породы – буденовской в 1930-е годы еще нет, – то зеброид будет достаточно высок, строен и быстроходен, чтобы скакать на нем в кавалерийскую атаку.)

Зебры Греви попадали в Асканию гораздо реже, чем их мелкие родичи, но такое все же случалось. Использовали ли их для получения зеброидов? По сохранившимся документам – ни разу, по слухам, – минимум дважды, хотя толком и не понять, в каких сочетаниях. Как неохотно, не каждому и, возможно, не совсем правду рассказывали старые сотрудники заповедника, жеребята «рождались очень драчливыми и вскоре погибали».

Самый тон рассказов заставляет предполагать, что этих жеребят асканийцы не просто «не сберегли», но и, скажем без околичностей, прямо-таки постарались не сберечь, не дорастить до взрослого состояния. Причины этого станут более понятны, если учесть, что, опять же по слухам, как минимум один из них был младшим единокровным братом вышеупомянутого Мижорда: вроде бы мисс Греви сумела очаровать того самого мистера Пржевальского, который пару лет назад осчастливил своим вниманием мисс Чапман. Уже зная, ЧТО представляет собой повзрослевший Мижорд, работники заповедника вполне могли прийти в ужас от перспективы появления нового поколения полосатых людоедов, на этот раз ростом не с мелкую лошадь, но с крупную…

Так или иначе, в последние предвоенные годы к идее массовой зеброидизации несколько охладели. Видно, слишком уж громкими были посулы – и тем сильнее оказалось разочарование, когда выяснилось, что прямо сейчас для армии или хотя бы сельского хозяйства от полосатых гибридов явного прока точно не будет, а будет ли прок в глобальной перспективе – тоже Мичурин надвое сказал. А вот в послевоенное время интерес снова возобновился: Аскания-Нова возобновила «выпуск» зеброидов уже в 1949 году, окончательно же завершились эксперименты лишь в 1962-м (автор этих строк в отрочестве еще успел увидеть последних асканийских зебролошадок собственными глазами). Но это уже была инерция, излет. Игра оказалась не стоящей свеч.

Даже наиоптимальнейший путь получения крупных зеброидов тоже не так легок – по крайней мере, для предвоенных лет. В тогдашнем СССР с породными тяжеловозами были проблемы, оттого, может, селекционеры с такой надеждой и посматривали на полуполосатых полукровок, хотя бы чапмановских. Чуть ли не проще запастись должным числом жеребцов Греви, чем тяжеловозных кобыл! Это уже в последние годы жизни генералиссимуса у нас были приличным тиражом изданы нелицензионные – но, судя по многим отзывам, улучшенные – версии клайдсдайлей (в вольном переводе на русский – «владимирский тяжеловоз»), арденов («русский тяжеловоз») и брабансонов («советский тяжеловоз»).

И тогда же оформилась как класс буденовская порода, последняя во всем мире из «заточенных» под классическую конницу – скакать во весь опор, рубить шашками. Какие-то планы на нее еще строили, хотя и с явным запозданием – но зеброиды в эти планы уже не вписались. Вот если бы они обладали какими-то по-настоящему уникальными качествами, позволяющими использовать их там, где совсем уж «не пройти» лошадям…

Может быть, эти качества действительно существовали, но так и остались не выявленными. Гибриды лошади с зеброй вполне могли сохранить ту особенность, которой обладает лишь зебра, но не домашняя лошадь. Например, высокую устойчивость к «атакам» мухи цеце, следовательно, невосприимчивость к сонной болезни, которая делает фактически невозможным использование рабочих и военных лошадей в Центральной и Восточной Африке. Но СССР ни в