Развод. Бумерангом по самые я... (СИ) - Шевцова Каролина Страница 9

Нет, я не стыжусь того, что Лёня застал меня такой. Он видел мне всякой. А теперь не достоин того, чтобы знать, какая я настоящая – в нелепых тапочках, которые мне подарил его сын, с этой маской на лице. С распухшим от простуды носом. Красными из-за аллергии глазами. В слезах, потому что я всегда плачу, когда смотрю романтические фильмы. Грустную, счастливую, задумчивую, сонную, и главное живую.

Такая Карина больше не для него. Он не заслуживает ту меня. Настоящую.

Слава Богу, в ванной висит одежда, в которой я пришла с работы. Натягиваю обратно свитер и брюки и выхожу.

Лёня ждет меня на кухне.

Он смотрит на то, как я выгляжу, но молчит. Никаких едких замечаний и шуточек, а только грустная, как мне кажется, улыбка.

- Сделать тебе чай? – Спрашивает он после небольшой паузы.

- Сделай мне одолжение и свали из этого дома.

- Не получится. Нам надо поговорить, и очень серьезно.

‍Он смотрит на меня по-новому. Как будто видит впервые, но уже не рад тому, что встретил. Как странно. Мы с Лёней всегда были вместе, одной командой, а теперь враги.

Теперь он оценил меня как неподходящую, заменил на молодую, а старую, получается, нужно выкинуть, предварительно сломав. Именно это я прочла в его взгляде.

- Хорошо, - сажусь, кладу руки перед собой, - говори. Только, пожалуйста, недолго, мне завтра на работу.

Лёня хмыкает на последних словах, будто они вызывают в нем сомнение.

- Об этом я и хотел поговорить.

- О моей работе?

- О том, что ты уволила Лену.

- Уже нажаловалась?

- Ей даже не пришлось, я все понял и так.

Разумеется. Мой твердолобый супруг, которому все нужно разжевывать в кашу, вдруг стал читать мысли. Смешно.

- Не думал, что ты будешь так мелко мстить, Карина.

- Ну, получается, ты меня переоценил. – Жму плечами. – Или ты всерьез рассчитывал на то, что мы с Леной останемся подружками? Кстати, хотела спросить, все началось, когда она жила с нами? У нас дома?

Лёня морщится:

- Это не имеет значения.

- Да как же не имеет? Хочу понять, мне после вашей большой и чистой любви только одну комнату мирамистином обрабатывать или сразу весь дом? Просто скажи, по каким углам ты ее тискал, чтобы я там с хлоркой все отмыла.

- Хватит! – Красный, как рак, он вот-вот задохнется от злости. – Млять, я же думал, что с тобой и правда можно по нормальному, по-людски!

- Чтобы было по-людски, надо чтобы оба оставались людьми, так что уже не получится.

- Не получится, - согласно кивает Лёня. – С тобой договариваться о чем-то бесполезно, вчера же хотели развестись мирно.

- Я и сегодня хочу. - Я все еще не понимаю, как Ленино увольнение связано с нашим разводом. Господи, при Лёниных возможностях, он ей за полгода оттяпает школу не хуже моей. Но как будто ему не надо «не хуже». Ему нужна конкретно моя.

И в подтверждение собственных мыслей этот упырь говорит:

- Ты устроишь Лену обратно на работу и извинишься за свое поведение.

- А ты пройдешь тест у психиатра на адекватность.

Леня качает головой и вздыхает, так, будто он тут взрослый, а я несмышленый ребенок.

- Что ж. Видит Бог, я хотел по-хорошему. Тогда ты, милая моя, отпишешь свою школу на Лену. Все остальное мы поделим пополам, включая недвижимость и машины. Да, я разрешу тебе оставить половину, я же не зверь. И в переводе в денежный эквивалент эту куда больше мотоцикла, который ты делила со своим бывшим мужем, так что не смей строить из себя обиженку. Возможно, свою долю дома я у тебя выкуплю, тебе ни к чему такой большой, а у меня сама понимаешь…

Я понимала. Я слишком хорошо все понимала. Казанский пытается меня раздавить. Пыхтит, хмурит брови, нагоняет ужаса. Он не зря занимал свой пост, и за десять лет в администрации научился вести себя так, что его оппонентам становилось неловко от ощущения нависающей тени над головой.

Вот только не думала, что когда-нибудь окажусь по ту сторону стола для переговоров. И что на мне будут отрабатывать приемы, которые я с таким интересом наблюдала со стороны.

- А если откажусь?

- То ничего не произойдет, Карина. Или ты думала, я начну тебе угрожать? У нас же не девяностые. – Он откидывается на спинку кресла, непринужденно кладет руки на стол, и улыбается. Но я не улыбаюсь в ответ. Не ведусь на эту мнимую расслабленность. На самом деле Лёня собран и готов к удару.

И он ударяет:

- И потом, я знаю, что ты прекрасно ведешь бизнес. Ни проверки, ни налоговая, ни санэпидстанция тебя не напугают. Что они там найдут? Тараканов в еде? Из-за этого ресторан не закроют. И если вдруг обнаружат запрещенные вещества в шкафчиках твоих учеников – тоже. Ну, потреплют нервы немного, но ты справишься.

‍- Лёнь, зачем ты это делаешь, - устало спрашиваю я.

Он отворачивается. Смотрит куда-то в окно, щурит глаза, будто видит там что-то помимо серой хмари.

- Ты обидела мою девочку, - наконец произносит муж.

И от этих слов, от двух последних, там, где он делает ударение, становится особенно больно.

Мою. Девочку.

Сначала его девочкой была я. Раненная после развода, неуверенная в себе, нежелающая никаких отношений, я поверила в то, что могу снова создать семью. Постаралась полюбить и полюбила! Его полюбила! Смешного, немного нелепого, порывистого Лёню. Он был моим морем, я его маяком. Его девочкой, как он вначале меня называл.

Потом, когда появились Яна с Полиной, девочек стало больше. Как и нежности, как и любви в нашей семье.

А сейчас он все это уничтожил. Ведь можно же было разойтись красиво? Можно было не скатываться до глупых угроз и клятв в любви новой женщине перед той, старой? Можно? Или нельзя?

- Я ничего не подпишу, Лёня. – Упрямо выдвигаю подбородок вперед. Даже если я откажусь бороться с собственным мужем, если поделю все нажитое пополам, этого все равно хватит до конца моих дней. И на меня, и на детей и даже на внуков останется. Но это ведь несправедливо! Это неправильно! И потом, отдать школу? То единственное, что я строила сама, и что считаю по-настоящему своим? Ни за что!

- Карина, я раздавлю тебя, - он говорит спокойно. Не угрожает, предупреждает. – Я создам тебе такую репутацию, что после развода ты не то, что бизнес вести не сможешь, ты даже в найм никуда не устроишься. Свое я заберу в любом случае. Так что решай, либо ты отдашь это добровольно, либо силой. Но тогда не жалуйся, что у тебя больше ничего не осталось.

- Леня, будет суд.

Он смеется. Неестественно, и от того еще более пугающе.

- Карина, какой? Кто из юристов согласится представлять тебя? Покажи мне смертника, потому что это будет не заседание, а похороны. Я найду, как уничтожить любого из твоих адвокатов! Господи, да никто просто не возьмется за это дело!

- А если я скажу, что уже взялся? И что моя команда тебя не боится?

Вру! На чистом упрямстве и злости вру, глядя прямо ему в глаза! Нет никакой команды, нет даже одного самого ничтожного юристика, который и правда бы решился рискнуть карьерой. Но я так хочу испортить Казанскому настроение, что даже придумывать ничего не приходится. Оно как-то само.

- И кто же? Нет, не говори, я мог бы и сам догадаться! Яшин!

Фамилия моего бывшего мужа звучит так неожиданно, что я не успеваю среагировать как надо. Дергаюсь в сторону и хлопаю ресницами.

- Ну, конечно, - рычит Лёня, неверно оценив мою реакцию. – Уверен, ты только и ждала повода, чтобы побежать к нему за помощью! Ты думаешь, он тебя еще помнит?

- Не помнит, так ему освежит память гонорар, который я предложила. Но это уже не твое дело. Будь добр, иди к своей девочке, вряд ли она отпускала тебя так надолго. Еще заревнует, чего доброго, плакать начнет. Оно тебе надо? Иди, Лёня, иди. И псину свою, кстати, забери!

Он не шевелится. Стоит и смотрит на меня своим злым, непроницаемым взглядом, точно волк на красную шапочку.

- Ну, ты и стерва, Карина!

Когда Лёня наконец бахает дверью, я снова могу дышать. Ноги еще покалывает от напряжения. Опускаюсь на пол, закидываю лицо к потолку и считаю белые пятна, расплывающиеся перед глазами. Чувствую себя куском ваты. Все это время мои мышцы были натянуты струнами, так что сейчас они отдают странной пульсирующей болью.