Просто бывшие - Ника Оболенская Страница 9

Я заслужила. Сумасшедший день какой-то.

Успеваю сделать один глоток, как дверь открывается. Дергаюсь, чуть не разлив коньяк себе на блузку. Отчего-то я была уверена, что в дверь сейчас войдет Соболев. Хотя зачем ему сюда приходить.

Боже, мои нервы надо лечить. И точно не коньяком! Пара капель все-таки попадает на белый шелк, и я тихо матерюсь под нос.

Ктоян загадочно улыбается, наблюдая за моими обезьяньими припадками. Осушаю чашку до дна под ее насмешливым взглядом. Коньяк согревающим теплом падает в желудок.

— Юль, а я уже говорила, что распитие с утра горячительных — верный путь к алкоголизму? — От моей начальницы не укрылась кража из мини бара.

— Уволишь будущую алкоголичку?

— Ты мне слишком дорога. И, кстати, какое забавное совпадение, Юлия Александровна. Напомни мне, ты ведь была замужем, когда сюда устраивалась? И мужа твоего как раз звали Мирославом…

Меня бесит внимание к его персоне. Неужели мало Соболеву сегодня было его оказано?

— Ты как всегда внимательна, Сона. Особенно к мелочам…

— Считаешь своего мужа мелочью?

— Бывшего мужа. Мы давно развелись.

— И что, при встрече даже сердечко не ёкнуло? — искушающе улыбается Ктоян. Я знаю эту улыбку. Сейчас в Соне борются любопытство и чувство такта. И судя по взгляду, любопытство одержало сокрушительную победу.

Пожимаю плечами. Ну не рассказывать же, что сердечко у меня продолжает ёкать еще с прошлой пятницы.

— Между нами давно ничего нет, Сонь. Мы просто бывшие…

— Волей судьбы вынужденные работать в одной фирме? — Качает головой, и сережки мелодично звенят в такт. — Ну-ну.

Глава 6. Бронепоезд

Юля

— Боже, что на тебе надето?! — мама показательно морщится, я же только закатываю глаза. — Ты не могла что-то поприличнее найти… чем это?

— Ты говоришь так, будто я пришла голой.

— Моя дочь — дипломированный специалист. Никогда не понимала твоей тяги выглядеть, как проститутка! — На слишком громкий возглас к нам оборачиваются с соседних столиков.

Началось. Для моей матери мой гардероб — лишний повод меня задеть. Ведь у меня всё всегда слишком.

«Слишком коротко», «слишком откровенно», «слишком вызывающе», «слишком ярко», «это вообще не подходит к твоему оттенку кожи», «что за безвкусица?»

Эти придирки я слышу постоянно на протяжении тридцати лет.

Иногда мне кажется, что маме в детстве категорически запрещали играть в куклы, и свой гештальт она теперь закрывает через собственного ребенка. С дрожью вспоминаю платье-торт на выпускном. Мне тогда не хватало только диадемы, чтобы сходство с маминой принцессой было стопроцентным.

— А разве проститутка не может иметь диплом? Ты слишком категорична к ним, мам. Вдруг из-за твоих слов где-то сейчас плачет девица низкой социальной ответственности со степенью доктора экономических наук?

— Не говори чушь. — Мама показательно стучит ногтем по столешнице, будто вдалбливает каждое слово.

Меня всегда раздражал этот жест.

— Юлия, ты уже взрослая женщина, пора соответствовать!

Еще сильнее меня раздражало это официальное «Юлия». Когда моей матери было необходимо прочитать очередную порцию нравоучений, она всегда обращалась ко мне полным именем.

В современном языке есть отличный термин, подходящий к поведению моей обожаемой родительницы. Моя мама была удушающе токсична…

— Я уже сделала заказ. Сегодня у них отличный лосось.

— У меня аллергия на рыбу. Передай, пожалуйста, меню…

— Не выдумывай, у тебя нет никакой аллергии!

— Хорошо. Я ненавижу рыбу.

— Рыба очень полезна. Там колоссально, — она намеренно подчеркивает это «колоссально», постукивая ногтем, — колоссально большое количество омега три и аминокислот. Твоей коже не помешает…

И я еще думала, что хуже сегодняшний день быть не может?

— Мам, думаю, ты прекрасно пообедаешь в гордом одиночестве, потому что я как никогда близка к тому, чтобы исполнить твою мечту и все-таки стать проституткой, — с этими словами резко отодвигаю свой стул.

Похоже, я наелась.

— Юлия, что за взбрыки?! Сядь немедленно. На нас же люди смотрят! — мама вкладывает в свой взгляд все кары египетские, которые мне предстоят, если я не подчинюсь.

А еще моя мать безапелляционно деспотична. В нашей семье всё решает она, а не мой папа, застрявший между директорским креслом НИИ и каблуком.

Иногда я представляю, что моя мама — это огромный бронепоезд, который бесполезно останавливать. Нужно просто отойти в сторону, иначе тебя сметет на бешеной скорости. Но в такие моменты, как сегодня, я согласна на эту жертву, если мама больше не будет меня кормить нотациями и рыбой, от одного вида которой меня тошнит.

Когда мы с Соболевым развелись, моя мать объявила мне бойкот на три месяца. Она не разговаривала со мной, не отвечала на сообщения и передавала все требования через отца. Удивительно, что моя свекровь оказалась ко мне более отзывчивой, чем родная мать. Конечно, за холодной войной появилась долгожданная оттепель в наших отношениях, но всё равно они стали меньше походить на отношения мамы и дочки.

И все-таки, это моя мама.

Досчитав до десяти, смиренно возвращаюсь за стол переговоров.

— Давай просто поедим, мам?

У меня тяжелый день. Я не выдержу боевых действий на два фронта.

Пока я вяло ковыряю стейк из лосося, мысли снова возвращаются к бывшему мужу. Как же так вышло, что мы снова вместе? Пусть и не в общепринятом смысле.

Что за извраты судьбы?

После кофе, наконец-то попавшим в мой организм, решаем прогуляться до сквера с фонтаном. Здесь деревья дают спасительную тень, от воды веет прохладой, и жара уже не кажется такой удушающей.

В медитативной паузе наблюдаю за детьми, бегающими между струями воды. Они хохочут, брызгаются водой, гоняются друг за другом. Так выглядит абсолютное счастье. Вот бы мне к ним.

Тогда моя мать пилила бы меня неделями. Как же! Взрослая тетка полезла в жаркий полдень в фонтан! Криво улыбаюсь от этой мысли.

— Как дела на работе? Ничего нового?

— Всё нормально. Работаем