Прикосновение ненависти - Дж. Л. Бек Страница 86

Вместо этого у нас есть официант, который не может оторвать от нее глаз каждый раз, когда останавливается у стола. Никогда не встречал официанта, который подходил бы так часто. Не помогает и то, что Скарлет умудряется сделать недорогое платье таким, будто оно стоит целое состояние, а ее совершенное тело обтянуто черной тканью, которая повторяет каждый ее изгиб. Я удивлен, что еще не выстроилась очередь из возбужденных посетителей, чтобы поглазеть на нее.

Как будто слыша меня, он замедляет шаг, проходя мимо.

— Как вам лосось? — спрашивает он ее с улыбкой, которая заставляет меня задуматься, как бы он выглядел с выбитыми зубами.

Я стучу костяшками пальцев по столу.

— У тебя что, нет работы? Почему бы тебе не пойти куда-нибудь еще и не занять себя?

У него хватает наглости широко раскрыть глаза, словно он в шоке, когда он наконец смотрит в мою сторону «да, придурок, я тоже стою здесь» прежде чем выпалить:

— Извините, сэр, я только…

— Уйди, если не хочешь, чтобы я говорил с твоим менеджером.

Он, не теряя времени, убегает прочь, как грызун, которым он и является, оставляя Скарлет пялиться на меня с раскрасневшимися щеками.

Я не буду притворяться, что сожалею, независимо от того, насколько она смущена.

— Что? Я должен сидеть здесь и позволять ему приставать к тебе, ничего не говоря?

— Это не так, — шепчет она. — Он всего лишь выполнял свою работу. Так поступают официанты. Спрашивают насчет еды, интересуются, не хотим ли чего-нибудь выпить.

— Им не нужно пялиться на платье гостьи, пока она ест. — Она поправляет верх своего платья, почти виновато переводя взгляд туда-сюда, когда расправляет светлые волны на плечах. Если бы я не знал ее лучше, то подумал бы, что она пытается с ним флиртовать.

Но я знаю лучше. Это Скарлет. Она бы никогда не предала меня.

— Ты предал свою семью. — Мягкий голос Ребекки скользит по моему позвоночнику сквозь промежуток лет. — Ты предал Джозефа. Кристиан сообщил мне, что ты отказался подчиняться. Что мы должны сделать, чтобы ты прекратил не повиноваться?

— Рен?

Мой взгляд отрывается от окна и возвращается к ней.

— Что?

Она ничего не говорит, просто опускает взгляд, пока не смотрит на нож для стейка, крепко зажатый в моем кулаке. Наверное, я бы тоже занервничал, если бы на меня направили нож. Я ослабляю хватку, в конце концов опуская нож на тарелку.

Стейк, наверное, уже остыл.

Ребекки здесь нет. Никого из них нет. Ты все разрушаешь.

— Может, нам стоит подумать о том, чтобы десерт подали в номер. Как думаешь? — Я теряю контроль. И она это видит, делая все в геометрической прогрессии хуже. Не уверен, о чем я больше беспокоюсь — причинить ей боль или то, что она струсит в последнюю минуту. Полагаю, и то, и другое.

Дело в том, что я всегда могу загладить свою вину перед ней позже, если она расстроится. У нас впереди вся оставшаяся жизнь. С другой стороны, я сомневаюсь, что у нас когда-нибудь будет еще один шанс успешно проникнуть в Нью-Хейвен.

Возможно, если бы ее отец выполнил свою работу правильно, нас бы здесь вообще не было. Возможно, если бы он действительно избавился от Ребекки.

Это не ее вина.

Я не могу выместить это на Скарлет.

— Я думаю, это звучит как хорошая идея, — бормочет она и тут же начинает оглядываться по сторонам.

Жар разгорается у меня внутри, и я сжимаю кулаки.

Ищет своего маленького бойфренда?

Я отбрасываю эту мысль. Мне нужно это прекратить. Что, черт возьми, со мной происходит? Обычно я могу сдерживать свой темперамент ради нее — в основном, — но сейчас, так близко к Нью-Хейвену, так близко к самой опасной фазе, все ставки отменяются.

— Мы пойдем к официанту и скажем, что нам нужен счет. — Я отодвигаюсь от стола и беру ее за руку, увлекая за собой. Она вздрагивает, и я ослабляю хватку. Черт. — Я не собираюсь ждать, пока этот засранец снова к тебе пристанет.

— Он не приставал. — Я притворяюсь, что не слышу этого. Боюсь, что если я буду ждать, если мне снова придется общаться с ним, я могу сделать что-то, за что она меня возненавидит. Эта мысль только усиливает ярость, угрожающую проглотить меня изнутри.

Несколько пар ждут столиков, когда мы подходим к стойке у входа. Девушка смотрит на меня с яркой улыбкой, которая быстро исчезает, когда она замечает, что я хмурюсь.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — щебечет она.

— Да. Вы можете найти нашего официанта и выдать чек, поскольку он не смог удержаться от флирта с моей девушкой достаточно долго, чтобы выполнить свою работу. Мы еще не закончили наш ужин, но я не мог больше сидеть здесь ни секунды.

Ее рот приоткрывается, и где-то под басовым ритмом моего сердцебиения я слышу испуганный стон Скарлет.

Девушка прочищает горло, переводя взгляд с меня на нее.

— Мне очень жаль. Мы не так…

— Меня не интересуют оправдания. Пожалуйста, просто дайте чек, чтобы мы могли убраться отсюда. — Она переговаривается шепотом с другим официантом, прежде чем они оба поспешно уходят, оставляя стойку пустой.

Скарлет смотрит в пол, когда я поворачиваюсь к ней.

— Что? — Шепчу я, оглядывая вход. — Что случилось?

Наконец, я встречаюсь взглядом с парнем, стоящим возле двери, одетым в темную рубашку поло и брюки цвета хаки. Если когда-нибудь и существовала униформа придурка, то это она.

— На что ты смотришь? — Бормочу я, указывая подбородком в его сторону, в то время как пара, стоящая рядом с ним, медленно отступает.

Вместо того, чтобы обратиться ко мне, он совершает серьезную ошибку, ухмыляясь Скарлет.

— Если ты когда-нибудь решишь бросить психопата и встречаться с парнем, который не будет смущать тебя на публике, дай мне знать.

Этот гребаный мудак.

В моей голове начинает завывать сирена, настолько громко, что хочется заткнуть уши, но я знаю, что это не поможет. Даже сейчас, когда зрение красное и жажда оторвать яйца этого тупого ублюдка настолько сильна, что у меня перехватывает дыхание.

Хотя на этом рациональное мышление заканчивается.

— Рен! — Пронзительный визг Скарлет отступает на задний план, уступая место стону боли, который возникает из-за того, что мой кулак врезается в скулу тупого мудака. Придурок.

— Скажи это снова, — рычу я, поднимая его, когда он начинает сползать по обшитой деревянными панелями стене. — Давай, ты, кусок дерьма. Скажи это еще раз.

Когда он не издает ничего,