Холодный ветер среды - Соня Субботина Страница 84

далек от психологии, а самих представителей этой профессии считал не больше чем шарлатанами. Отличной иллюстрацией к их деятельности, по его мнению, был разлетевшийся по всему интернету отрывок из «Ранеток», где рыжая кудрявая девочка, сидя в кабинете у школьного психолога, подбирает ассоциации к разным словам. На слово «семья» ей тут же приходит в голову «проблемы», и психолог тут же заключает, что у девочки проблема в семье. Но разве нужно было иметь высшее образование, чтобы это понять?

Еще около стадиона, когда Ира ясно дала понять, что не хочет посвящать его в свои тайны, Максим решил, что лучшей стратегией в данной ситуации будет, вместо того чтобы строить теории, оставаться рядом и делать вид, будто ничего не произошло. Да, не идеально, но как будто бы не существовало специального алгоритма на случай, если обнаженные фото твоей подруги сойдут в сеть. В этом плане коды были куда проще реальной жизни. Несколько выверенных строчек, «если… то…» и, если не накосячить в пунктуации, на экране появится результат. В жизни же простора для ошибок и хаоса гораздо больше, а четко отлаженных действий и конкретики – меньше.

Самих фотографий Максим не видел. Обо всем узнал со слов Насти, которая сначала долго отпиралась, не хотела рассказывать, но все же вчера вечером во время прогулки вдоль набережной в рыбацком городишке сдалась. Если верить Насте, то все фотки явно были сделаны без ведома Иры, да и личность фотографа не вызывала сомнений. Вариантов и так было немного, вернее, только один. А тот факт, что на телефоне Насти аирдроп работал только для контактов, стал очередным подтверждением в копилке обширной доказательной базы.

Что все печали и терзания Иры из-за Саши, Макс понял давно и без всяких расспросов и подбора ассоциаций по рисункам. Но пазл начал складываться в стройную картинку только сейчас. Однако Черный даже не догадывался, что часть кусочков, так идеально вставших на места, была из другой мозаики.

А картинка теперь складывалась такая: Саша не просто воспользовался (а может, и не раз) Ирой, но и обманом заполучил несколько ее интимных фото и начал ее ими шантажировать. Отсюда и эпизод около магазина. Ира не поддалась, либо же сказала что-то не то, и фотографии разлетелись по всей школе, отчего последние деньки в Эмеральде стали незабываемыми не только для Вишневской, но и для ее друзей.

Мотивы и причины поступков Саши Макса совершенно не волновали. Последствия и состояние Иры требовали куда больше внимания. Теперь каждый, кто косо посмотрит в сторону Ириши или скажет что-то не то в ее адрес, будет иметь дело с Черным.

До столовой шли молча. Завтрак прошел в неловкой тишине, прерываемой стуком столовых приборов о посуду и фоновым шумом перешептываний за соседними столиками. По кабинетам разошлись также молча.

Войдя в учебную комнату, Ира начала глазами искать Диану, но так и не нашла ее. В воскресенье Аверина проспала завтрак и чуть не опоздала на экскурсию, из-за чего стала одной из тех, кто не получил те фото. А из-за того, что практически ни с кем не общалась и так и не смогла найти себе в Эмеральде друзей, кроме Иры, Насти и Макса, не могла фотки получить из других источников. Так что для Иры Диана была человеком, рядом с которым она могла спокойно находиться и не переживать, что начнутся неприятные расспросы и разговоры.

Когда опоздавшая Аверина появилась на пороге классной комнаты, Вишневская просияла.

– Снова проспала? – шепотом спросила Ира, когда Диана села рядом.

– Агась, сумасшедшие откаты после бессонных ночей за домашками пошли. Я то будильники не слышу, то с вечера не то время ставлю. У меня ж двенадцатичасовой формат на телефоне стоит, и я начала последнее время часто путать AM и PM. Сегодня вот чудом встала. Если бы не мой переполненный мочевой пузырь, до сих пор бы дрыхла. – Аверина пододвинула распечатку с заданиями на середину парты.

– Не думала, что когда-нибудь это скажу… но ты не думала, что тебе нужно меньше думать об учебе?

– В последние дни постоянно об этом думаю, но моя репетша так не считает. Если я после всех этих издевательств с домашкой и заполнением таблиц на десятки страниц не сдам химию и биошу на сотки, то я ее засужу и попрошу вернуть мне деньги. Мне уже кажется, что проще и дешевле забить, сдать экзамены хорошо, а не отлично, и поступить на платку.

Ира хваталась за этот негромкий разговор одновременно обо всем и ни о чем, как за тоненькую ниточку, которая может привести в волшебную страну, где нет места мерзости и грязи, только теплу, свету и глупым шуткам.

После ланча ребят собрали на площадке перед столовой, чтобы отвезти на шопинг (как будто у кого-то еще остались деньги) в торговый центр «Дандрум», который Настя из-за созвучности названий тут же окрестила Дурдомом.

Автобус затормозил перед невзрачным серо-бежевым зданием, и Ире тут же захотелось оторвать руки неумелому архитектору, спроектировавшему его. Стекло, бетон и бежевый камень по задумке должны были прекрасно сочетаться, равно как и перетекающие друг в друга цилиндрические и кубические формы, но… только в чьих-то мечтах. На деле же получился мем из разряда «ожидание и реальность». Если бы их не привезли сюда в добровольно-принудительном порядке, то Ира бы ни за что не зашла в стены этого Дурдома.

В торговом центре Ира задавала маршрут, хотя на деле хаотично ходила по этажам, избегая магазинов с нижним бельем. Черный точно не вынес бы повторения экзекуции, да и ей самой после разговора с Сашей было не до смеха. Диана шла рядом с Ирой и возмущалась. Как она ни старалась остаться в своей комнате наедине с Менделеевым и домашкой от репета, у нее ничего не вышло. Макс с Настей, погруженные в свои мысли, плелись чуть позади.

Каждый в их компании, кроме Дианы, чувствовал вину и перебирал в мыслях словах, которые так и не смог озвучить, чтобы хоть как-то облегчить свои терзания, потому что понимал – как прежде уже никогда не будет.

Настя грызла себя, что именно ее неосторожный поступок, подобно взмаху крыльев бабочки, послужил началом настоящего урагана.

Максим перебирал в голове варианты, в которых мог заметить красные флажки со стороны Саши и защитить подругу.

Ира же испытывала иррациональное чувство, которое навешивает общество на каждую жертву насилия. Оно, как яд, проникло через ранки в коже, чтобы разлиться по всему телу и отзываться болью при каждой неосторожной мысли или