После развода. Первая жена - Екатерина Руслановна Кариди Страница 8

Человек скользнул взглядом по белым анемонам в вазе и кивнул:

- Я понял.

С минуту Демидов смотрел на него, подавляя в себе то тревожное, темное и страшное, что клубилось там, потом проговорил:

- Иди.

Дверь за мужчиной закрылась, а он застыл, опустив локти на стол.

***

Тогда, чуть больше четырех месяцев назад, Арсений только недавно вернулся. Сразу пришлось окунаться во все. Хоронить отца, тайно расследовать его смерть и параллельно принимать дела. С невозмутимым видом вести переговоры, словно произошедшее его ни разу не касается. Конечно, ведь у Арсения Демидова каменный покерфейс, и если он принял решения, он его не меняет. Даже если небо упадет на землю.

На той свадьбе.

Один из тех бизнесменов, с кем он вел дела, хотел прогнуться и выказать ему уважение. Да и плевать, часть имиджа. У него все было просчитано, он уже начал приводить в исполнение свой план и ничего не собирался менять.

И тут он увидел ее. Ничего особенного, просто женщина. Огромные серые широко расставленные глаза, тонкие брови, яркий солнечный свет подсвечивал ее волосы так, словно это белое сияние исходило от нее. Цветы у нее в руках, белые анемоны. Все, что он строил мысленно, полетело к чертям. Он только увидел ее и уже тогда знал, что заберет эту женщину себе. Но это ломало четко продуманный план.

Четыре месяца, дольше он не мог позволить себе откладывать. Но того, что однажды назвал своим, Арсений Демидов не отдавал никогда. А тут был особый случай.

Он сам не знал, как так вышло, что на одной чаше весов оказалось все, что он делал, а на другой – женщина. Женщина внезапно стала слишком много значить. Он спрятал ее на виду и должен был на некоторое время полностью от нее отрешиться. Но это было сложно. Что-то темное, жившее у него внутри, противилось, оно рычало, как зверь, который рвется к самке. Стоило огромных усилий это в себе подавить.

Сейчас все пребывало в неустойчивом равновесии. Он принял меры, нужно просто выполнить задуманное. Арсений знал, что справится.

***

Вчерашний вечер прошел у Ани тихо. После того как забрали подготовленные ею букеты, горничная принесла ужин - и все. Ее в этот день никто больше никто не тревожил.

Раз так, Аня решила разобраться с теми вещами, что доставили по ее заказу. Там было несколько комплектов рабочей одежды и простое, без изысков белье. Однако все было отменного качества, особенно нижнее белье. Такое стоило дороже в разы.

Она мрачно поморщилась, коробила мысль, что и тут не обошлось без участия ее бывшего мужа. Он даже сейчас вмешивался в ее жизнь в таких мелочах, как то, какие она наденет трусы. Загонял ее в еще большую пропасть?

Потом она махнула рукой. В конце концов, не имеет значения, каков размер ее «долга», однажды она с этим покончит.

Одежду Аня отправила в шкаф, сходила в душ перед сном и улеглась спать. Долго смотрела в темный потолок. Второй день уже, как она здесь.

***

Наутро явилась экономка. В этот раз она особенно широко улыбалась.

Появление экономки уже не вызывало того нервного озноба, что в первые разы. Аня повернула голову, глядя на нее, но с места не встала. А та оглядела ее всю, особо задержавшись взглядом на воротничке костюма для работы в саду, в который Аня облачилась с утра. Хмыкнула, прищурившись, сухие губы растянулись еще шире, показывая в улыбке острые желтоватые зубы.

- Здра-а-авствуйте, Анна Александровна.

И пауза. Многозначительная и загадочная. Аня уже поняла, что это такой прием, чтобы заставить ее нервничать, судорожно искать причину. Понятно, что тетка пришла с очередной гадостью и причины ей не требуются. Ей нужна от нее эмоциональная реакция. А не дождется.

Аня изобразила ей улыбку и проговорила:

- Здравствуйте, Валентина Альбертовна. Я вижу в хорошем настроении, у вас что-то приятное произошло?

- Да, - женщина кивнула, складывая руки перед собой царственным жестом, и расправила плечи, становясь как будто выше ростом.

Казалось, экономку сейчас раздует от чувства собственной значимости. Она определенно что-то знала, и Аня уже догадывалась, что эта информация будет касаться ее. Чего стоил этот взгляд, полный превосходства, экономка смотрела на нее и скалилась, словно хотела сказать: «Ты грязь под ногами».

Огненная волна протеста прокатилась в душе, но улыбка Ани не изменилась. От нее ждут истерики, мольбы, слез. Но кому как не ей было не знать, что истерики ни к чему не приведут. Ей только ужесточат условия содержания. Или вообще в психушку запрут с концами. Поэтому нет, не будет протестов, криков. Она должна найти  другой  способ выйти отсюда.

- Могу я узнать? – спокойно спросила она.

- Можете, - с издевкой процедила женщина, взгляд победно сверкнул. – Господин Демидов распорядился, что с этого момента вы работаете на его невесту.

Вот теперь экономка пристально смотрела ей в глаза и улыбалась по-настоящему. То есть, со всей злобной радостью и от души.

Ощущение, будто грудь сжало острыми тисками. Но только на секунду. Аня выдержала этот взгляд и не дрогнула. Все уже произошло, это дополнительное ущемление практически ничего не добавит. Она потерла глаза и проговорила:

- Хорошо, я поняла.

- Рада, что вы  понимаете , - экономка хмыкнула, у нее проскользнула странная интонация, но в следующий миг тон уже сменился на деловой. - Сегодня вы работаете в саду.

Для Ани это была первая хорошая новость. Возможность наконец покинуть комнату, в которой ее фактически заперли, увидеть солнце, подышать воздухом. И да, попробовать понять, какие у нее шансы из этого дома выбраться. Но сейчас она не показала, что рада этому.

А экономка продолжала:

- Подвезли саженцы тех сортов, которые Марина Павловна выбрала лично. Надеюсь, вы понимаете, что это очень дорогие растения, каждое везли из-за границы в специальных контейнерах.

- Что за растения? - это было чисто профессиональное, Ане нужно было знать, с чем она будет иметь дело.

- Увидите. Растения не морозоустойчивые, все они должны содержаться в особых условиях. Если хоть одно погибнет по вашей вине, вы должны будете выплатить их полную стоимость и еще неустойку.

Аня смотрела на нее и пыталась понять, что этой женщиной движет. Приплачивают ей, что ли, или она так старается из любви к искусству? А та, видя, что на ее