Акцентор - Вероника Десмонд Страница 8

У меня не крайняя степень тугоухости, но из-за взрыва я больше не могу слышать тихие звуки и звуки средней громкости, общение стало очень проблематичным и требует существенных усилий. Мой отец запретил мне изучать язык жестов, поэтому я научилась читать по губам. Через некоторое время я стала в этом совершенна. Я снова стала идеальной дочерью – той, которой я должна была быть, чтобы соответствовать своей фамилии.

На самом деле, в большинстве случаев моя особенность не приносит мне неудобств. Я ношу карманные слуховые аппараты, которые размещаются за ушной раковиной. Они совсем небольшие, и почти незаметны для окружающих. В моей комнате их насчитывается около тридцати: разных цветов, узоров и украшений.

Я научилась воспринимать звуковой усилитель как аксессуар – не более. И с ним я слышу почти так же, как слышит обычный человек.

Наверное, это иронично – музыкант с тугоухостью, но музыка – единственное, что излечивает мою душу, игра – то немногое, что вдохновляет меня, а пение… пение помогает мне забыться, отключиться от суеты, разъедающей мою голову.

Я в последний раз нажимаю на клавиши и заканчиваю произведение, ощущая себя так, будто могу задохнуться. Это было чересчур. А его голос так никуда и не исчез. Он переворачивает внутренности, сводит с ума и обжигает:

«Мой потрясающий напуганный ангел…»

Почему я не могу перестать думать об этом?

В классе – звенящая тишина, медленно угасающая злость и мои тревожные мысли во всем этом безумии. Открыв глаза, я протягиваю руку, чтобы забрать прибор с корпуса, но та нащупывает пустоту.

Моя ладонь глупо шарит по поверхности, однако на рояле ничего нет, хотя я точно помню, что положила слуховой аппарат на инструмент. Я проверяю под роялем и возле него, но ничего не нахожу.

Я бы соврала, если бы сказала, что еще ни разу не теряла слуховые аппараты, но память меня не подводит. С того момента – никогда.

Я ищу прибор около двадцати минут, медленно обшариваю каждый угол. А еще чертов выключатель сломался. Температура моего тела поднимается, и я тру грудную клетку ладонью.

Один раз. Второй. Третий.

За окном, среди мрака, качаются деревья и льет дождь. А я даже не вижу собственных пальцев. Все расплывается. Стены начинают выглядеть так, будто их нарисовал мистер Бретон[3], а конечности становятся слишком легкими.

Дерьмо.

У меня не может быть приступа. Не второй раз за неделю.

В поле моего зрения мелькает фантом. В животе бурлит холодный необоснованный ужас, заставляя мое гребаное сердце умирать от быстрого ритма. И снова это противное чувство.

Словно кто-то смотрит на меня.

Не оборачивайся назад.

Я расправляю плечи и сжимаю кулаки. Нельзя быть настолько параноидально сумасшедшей.

Я разворачиваюсь, а затем смотрю в пустоту, размышляя, как быстро мистер Уолш сочтет, что меня следует забрать в психиатрическую. В музыкальном классе никого нет: инструменты, тусклое свечение от лампы, мое сотрясающееся от дрожи тело, приоткрытая дверь… стоп.

Задержав дыхание, я медленно подхожу к скамье, достаю из рюкзака нежно-розовые лютики и нащупываю привязанный клочок бумаги.

Мои пальцы дрожат, пока разворачивают записку. А затем я медленно оседаю на стул возле рояля, разглядывая резкий, четкий почерк – такой же мрачный, как его обладатель:

«Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Скучно. Пиздец. Как. Скучно.

Не бойся быть собой, мой прекрасный ангел. Иначе я накажу тебя.»

Примечание:

Эмоциональный дисбаланс – это следствие сильных эмоциональных переживаний (стресса), наступает в ярко эмоционально окрашенных социальных ситуациях.

Глава 4

Обсессия

«…I’m feeling out of my mind

Я чувствую себя не в своем уме,

Cos I’m a fucking psycho

Потому что я гребаный псих»

Asking Alexandria – Psycho

Элгин, Шотландия.

Хищник.

Терпение.

Подобное качество предполагает принятие человеческого несовершенства, что делает мое существование более утомительным и трудным занятием.

Скука. Я ненавижу ее.

Высокая концентрация адреналина пропитывает воздух. Я стою над полуживым телом, окруженный границами ринга, и размышляю над тем, как удовлетворить свою природу.

Все дело в том, что моя шишковидная железа не умеет синтезировать серотонин в нужном количестве, поэтому я всегда ищу более мощные стимулы. У меня также очень низкая терпимость к разочарованию и низкий порог для разрядки агрессии, включая насилие.

Ядовитая нетерпеливая злость будоражит мое сознание, пока чужой страх оседает на языке. Парень подо мной жалко скулит, привлекательно истекая кровью, и пытается отползти назад, но я просто придавливаю его ботинком.

– Куда ты? Разве мы закончили?

– Хватит… Я сдаюсь… Пожалуйста, отпусти меня.

Мои рецепторы обостряются, а перед глазами всплывает воспоминание с дрожащим гребаным Бэмби с поразительно голубыми глазами.

Блядь.

– Зачем мне отпускать тебя? – Я поднимаю клюшку для гольфа, преследуя вполне законную добычу. – Разве ты не согласился на это? Ты хочешь, чтобы я лишил себя радости?

Очередная жертва пытается сделать выпад в мою сторону, и я безошибочно попадаю клюшкой по чьим-то ребрам. Звук боли и ломания костей насыщает меня нужной дозой, усиляя реакцию моих нейромедиаторов.

– Серьезно? – я усмехаюсь и наклоняю голову, чтобы получше рассмотреть результат моего удара. – Ты мог бы еще завизжать, и тогда я бы точно заметил тебя. Номер пять, ты меня разочаровываешь.

За сегодня уже пятый.

Увы, никто из этих слабых ублюдков даже близко не приблизился ко мне, не говоря уже о том, чтобы ударить меня. Хотя я делал ставку на двухметрового пловца – того, что истекает кровью у меня под ногами. Что происходит с этим примитивным миром? Почему все вдруг начали резко деградировать?

Подобные акты насилия помогают мне находить баланс и удерживают