Безрассудный наследник - Дженика Сноу Страница 8

* * *

— Уверена, свадьба будет прекрасной. Держу пари, ты так взволнована, Амара.

Прозвучавшее мое имя вывело из задумчивости, и я посмотрела через стол, чтобы увидеть теплую улыбку Марии, направленную на меня. Может, ее дочь и была заносчивой и холодной, но Мария была такой же милой, как и все остальные, и я искренне улыбнулась ей в ответ.

— Конечно, — легко соврала я.

Я подняла чашку с чаем и поднесла ее к губам, не чувствуя вкуса, и все внутри меня оцепенело. Я безучастно слушала разговор мамы и Марии, поглядывая на Франческу, чтобы увидеть, как она разговаривает по телефону.

На ее лице появилась ехидная ухмылка, а потом она посмотрела на меня, и выражение ее лица говорило о том, как сильно она не хочет быть здесь.

Я ощутила щепотку раздражения, но она снова уткнулась в свой телефон, отстраняясь от меня.

Я не знаю, сколько мы просидели так, я отключалась от всего, кроме ощущения горячего чая, который наполнял мой рот и проникал в горло каждый раз, когда я делала глоток из чашки.

Но именно тогда, когда я снова почувствовала, как затылок напрягся, а по рукам побежали мурашки, я вернулась в реальность и выпрямилась во весь рост, оглядывая небольшое кафе, но не замечая никого, кто бы обратил на нас внимание.

Томассо стоял в углу зала, заложив руки за спину, с суровым выражением лица. Хотя в основном он выглядел легко и непринужденно, я знала Томассо всю свою жизнь. Видела, как он избил мужчину на лужайке перед домом просто за невинное замечание о красоте моей матери.

Я взглянула на Эдоардо, который стоял у входа, приняв ту же позу, что и Томассо. Он смотрел прямо на меня, и я почувствовала пробежавший по спине холодных озноб. И хотя следовало бы отвернуться, я не смогла: наши взгляды сцепились, его лицо было таким неумолимым и жестким, казалось, я смотрю на безжизненную оболочку.

Я прервала зрительный контакт и сосредоточилась на внутренней поверхности чашки: жидкость цвета загара заполняла лишь четвертую часть керамики, а темный осадок рассыпался по дну.

Я все еще ощущала это тягостное присутствие, но не обращала на него внимания. Все это, все нюансы и ощущения, все навязчивые, страшные мысли, все беспокойство, напряжение, гнев и печаль, которые поглощали меня с тех пор, как я узнала о браке по расчету, потихоньку начинали наваливаться на меня.

— Так дата назначена? — спросила Мария, и я подняла глаза, чтобы увидеть, как она берет свой эспрессо и делает глоток, глядя на мою мать. — Весна следующего года? Кажется, именно тогда все девушки назначают дату своей свадьбы.

Когда мама не ответила сразу, я посмотрела на нее. Увидев, как она перебирает льняные салфетки и слегка ерзает на стуле, то поняла все, что мне нужно было знать. Она нервничала.

— Мы уже рассматриваем кое-какие.

То, как она вела себя после того, как Мария спросила о дате свадьбы, и ее физическая реакция сказали мне, что, похоже, все в моей семье знают, когда я выхожу замуж, кроме меня.

И ее уклончивый ответ наводил ужас.

О каком сроке идет речь?

Но я знала, что лучше не спрашивать об этом в присутствии посторонних. Не факт, что мама рассказала бы мне, даже если бы мы были одни. Может, она и любит меня, хочет защитить и оградить от ужасов нашего мира, как только может, но она так долго была вынуждена подчиняться моему отцу, что ее лояльность — ее страхи — склоняются к нему. Всегда.

И сказать мне что-то, что он не одобрил бы, означало пойти против Марко Бьянки.

Даже для женщины, которая родила меня, я была на втором месте.

Глава 5

Николай

Я следил за Амарой, как только они вышли из дома Бьянки полчаса назад. Я припарковался на другой стороне улицы и наблюдал, пока они заходили в бутик, двадцать минут назад.

А я все еще сидел здесь, в арендованной машине, с сигаретой в губах и членом тверже гранита.

И все из-за Амары Бьянки, моей будущей, едва ставшей официально взрослой женщины, которая чертовски великолепна.

Честно говоря, я был чертовски удивлен тем, насколько она красива. Потому что Марко Бьянки не был красавцем, с его приземистым телосложением, лишним весом и высокомерием, которое делало его еще более уродливым.

Но стоило мне увидеть, как Амара выходит из своего дома, а за ней следует ее более взрослая версия, как я тут же почувствовал укол вожделения при виде своей восемнадцатилетней невесты. У нее было стройное, подтянутое тело, длинные черные волосы, которые касались ее талии при каждом шаге, и безупречный оливковый цвет кожи.

Мой член с тех пор был твердым, упирался в молнию джинсов, и все это время ублюдок не ослабевал. Я не видел ее с тех пор, как она вошла в магазин, и у меня чесались пальцы от желания потянуться вниз, вытащить член и подрочить, чтобы ослабить давление в яйцах.

То, что она была чертовски красива, несомненно, сделало бы этот брак гораздо более терпимым.

Я снова поднес сигарету к губам, вдохнул и выдохнул, а затем стряхнул пепел в щель окна. Я докурил сигарету и убедился, что она погасла, прежде чем выбросить ее. Я сосредоточился на магазине, потянулся в карман за пачкой жвачки, как вдруг зазвонил мой мобильный телефон.

Запихнув в себя пару мятных пластинок, я ответил на звонок, не глядя, кто это. Я знал — Дмитрий. Он был единственным придурком, у которого был этот номер, и единственным, у кого хватило смелости позвонить.

— Да? — рявкнул я в трубку и почувствовал, как мое тело напряглось, когда Амара подошла к стеклу, сосредоточив внимание на улице, ее длинные темные волосы были перекинуты через одно плечо.

Все, о чем я мог думать, — это о развратных, низменных вещах, которые хотел бы с ней сделать, о том, как намотаю все эти шелковистые волосы на кулак, откину ее голову назад и обнажу горло. Я бы кусал эту кремовую шею, оставляя следы, чтобы все видели, — она моя. Нам не нужны были ни любовь, ни утешение. Нам нужна была только жесткая похоть, и я, черт возьми, обладал ею в избытке.

Я представлял ее стоящей на коленях, вставлявшим член ей в рот, в горло, слыша ее мычание, чувствуя, как ее мышцы напрягаются, пока я трахаю ее и рассказываю, насколько она моя маленькая грязная шлюха. Но только моя. Я никогда не позволю