Джанет Чарльз - Одесское счастье Страница 78

– Ты его любишь? – повторила Джейн.

 Чтобы да, так нет, я хотела его любить.

– Пожалуйста, пожалуйста, подожди, – молила она. – Некуда спешить. У вас двоих впереди еще целая жизнь.  

Я различала отчаянные нотки в ее голосе: тревогу, беспокойство и страх. Но я же не спрашивала ее мнения. И не хотела обратно слышать, что гоню лошадей, что крупно облажаюсь.

– Когда в Одессе ты давала мне советы, я всегда прислушивалась, – не сдавалась Джейн. – Всегда тебе доверяла. И на своей территории ты всегда оказывалась права. Пожалуйста, здесь и сейчас доверься мне. Не делай этого. Не надо. Давай найдем какой-нибудь другой выход. Может, тебе удастся получить рабочую визу. Или подобрать другого жениха.

Я-то надеялась услышать от подруги, что принимаю верное решение. Она уже раз ошиблась насчет Будапешта. Будь я с самого начала такой умной, как в конце, слетала бы к Тристану на встречу. И на этот раз она обратно ошибалась. Ее голимый негатив заставил меня ответить Тристану согласием. Через потому, что она не понимала его так хорошо, как я. Не знала, какой он иногда добрый и внимательный. Да и вообще, что путного она могла мне присоветовать, эта старая дева. Она же в замужестве ни ухом, ни рылом. И тут я оглохла для голоса Джейн, для голоса разума.

– Прости, мне пора. Нужно еще с бабулей поговорить.

                  * * * * *

Таки нет, эта сходка и близко не тянула на свадьбу моей мечты. Но если подбить баланс, удача продолжала мне улыбаться. Я в Америке. У меня будет собственная семья. Новые друзья. Я посмотрела на Молли, которая встречала гостей, следила за порядком и организовывала все это торжество. Она даже вареники приготовила. Меня так тронула ее сердечность, что я положила себе на тарелку три вареника с картошкой. Бог любит троицу, если верить одесситам.

– Надеюсь, на вкус они ничего, – сказала Молли.

Я прожевала один и кивнула.

– Моя бабушка всегда говорит, мол, что с первого раза получилось хорошо, на второй выйдет еще лучше. Спасибо, что перенесла кусочек Одессы в Эмерсон.

– Пожалуйста. Я замешивала тесто «с нуля», по рецепту слово в слово. Вы, украинские девчонки, легких путей явно не ищете.

Кто бы сомневался.

Я опустила глаза на свой букет и тронула красные лепестки.

Прошлым вечером к Тристану зашел муж Молли, Тоби. С застенчивым видом сообщил, что его отправили пригласить Тристана на пару пива.

– Ну вроде как мальчишник, – пояснил он.

Тристан отнекивался, но Тоби умел убеждать.

– Пошли, старик. Разве ты когда-нибудь отказывался от пивасика?

– Пивасик! Ха! Это по-каковски? Неужели ты по-русски заговорил?

И они ушли.

Я наполнила ванну, собираясь немножко расслабиться и поразмыслить, что за жизнь у меня спереди. Реальность – невероятный факт, что до гробовой доски я буду повязана с этим мужчиной – проступала на первый план. Через это я нервничала все больше и больше. А не права ли Джейн? Не стоит ли мне подождать? Я погрузилась в воду, прокручивая мысли, темные, как бабулин любимый черный чай.

Каждой одесситке хорошо известно – мужчины на привязи не сидят, то и дело куда-то отлучаются. В море уходят, по миру бродят. Спешат воевать, или счастье пытать, или с друзьями за воротник заливать. А женщины… Женщины остаются на своем месте. Ждут у моря погоды да гадают. Вот Пенелопа была истинной одесситкой. Год за годом ждала своего Одиссея. Ждала, пряжу пряла, саван ткала, слезы лила, гадала, возможно, даже молилась. Образцовая жена. («Полная идиотка!» – сказала бы Джейн.) Наши женщины мужей не оставляют. Не подают на развод. Женщины терпят, терпят и терпят. На уроках ОБЖ (основ безопасной жизнедеятельности) нас учат, что девочки быстрее мальчиков созревают; что женщины в пересчете на килограмм сильнее мужчин, живут дольше, способны вынашивать детей, способны вынести гораздо больше, чем мужчины, да если приглядеться, наши женщины выносят практически все, точка. Поспрашивайте одесситок. Они расскажут, как наши мужчины с одной войны уходили на другую, как их истреблял Сталин, и что в результате теперь женщин больше, чем мужчин. И не нужно быть шибко деловой, чтобы усвоить концепцию спроса и предложения.

Мы, одесситки, учимся быть культурными, хорошо воспитанными, женственными; учимся тяжело и много работать, самостоятельно разбираться с разными трудностями, учимся стойко держать удар и принимать как данность, что в один непрекрасный день мы можем остаться в одиночестве… Мы выносливые. Терпеливые. Мужчина для нас – король замка, даже если весь его замок – комната в коммуналке. Зато жены ни с какой стороны не королевы. Иногда я задумываюсь: вот когда моряки уходят в море, испытывают ли их морячки облегчение?

Только я вылезла из простывшей воды, в дверь позвонили. Кое-как одевшись, я открыла нежданным визитерам. Молли и Серенити схватили меня за руки и потащили на улицу. Они хихикали, суетились и выглядели счастливыми. Счастливыми. Ясен пень, я пошла с ними. Мы завалились в бар с неоновой надписью над входом, показавшейся мне по-волшебному завлекательной. «Заходи на огонек». За столом с наваленной кучей коробок в блестящей обертке и бантиках нас ждали еще пять женщин. Последовало знакомство.

– Мы решили закатить тебе девичник, то бишь девчачью холостяцкую вечеринку! – воскликнула Серенити.

– Спасибо. Огромное спасибо, – промямлила я, тронутая неожиданным проявлением внимания.

Бармен, которого Молли квалифицировала как «парень что надо», подошел, чтобы принять у нас заказы.

– «Бад Лайт», пожалуйста, – попросила Молли.

– «Мишелоб Лайт».

– Диетическую колу и ром.

Я понятия не имела, что пьют американки, поэтому, когда бармен повернулся ко мне, сказала:

– Будьте добры, коньяк.

– О-о-о! Вот это шик! – впечатлилась Молли. – Я передумала. Мне того же.

– И мне.

– И мне.

Было дико приятно, что они ко мне хором присоседились. Коньяк согрел внутренности и снял тяжесть в груди. Я расслабилась, натурально и полностью расслабилась впервые со дня приезда. Мы терендели и смеялись. Как же ж мне не хватало такой вот дружеской поддержки. Я вспомнила бабулю, тетю Валю, Джейн. Даже Дэвида вспомнила, как мы с ним сидели в полумраке переговорной, пили холодный кофе и говорили за жизнь и литературу.

– Давай, открывай подарки! – воскликнула Серенити, возвращая меня к настоящему.

Аккуратно развернув блестящую бумагу, чтобы позже использовать ее для весточек бабуле, я открыла одну из коробок и достала какой-то лоскуток шелка. Когда до меня дошло, что это такое, я покраснела и затолкала вещицу обратно.