Патриция Мэтьюз - Оазис Страница 71

– Прости меня, Кэсси, – произнесла Зоя вслух. – Я пыталась бороться. Но чему быть, того не миновать. – Она почувствовала, как у нее защипало в глазах, однако не могла пролить ни слезинки.

Осушив чашку с пуншем, она встала с кресла и принесла бутылку. Налила себе виски прямо в чашку, залпом выпила ее и налила еще. Какое это имело значение? И что вообще имеет для нее теперь значение?

Зоя не привыкла к крепким напиткам и поэтому очень быстро опьянела – в первый раз за всю свою жизнь. Она была настолько пьяна, что не решалась подняться с места из опасения тут же упасть.

Она хихикнула. По крайней мере в одном Отто был прав: виски на время облегчило мучительную боль в душе и страдания от болезни.

До ее слуха донеслось звяканье ключа в двери. Затем показался неясный силуэт Сьюзен.

– Зоя?

Та подняла на девушку мутные глаза:

– С-сьюзен…

– Зоя? Боже мой, ты пьяна!

– В-верно, С-сьюзен. Я пьяна… в стельку.

Сьюзен опустилась в кресло по другую сторону стола.

– Но ведь ты никогда… Почему?

Слезы потоком хлынули из глаз Зои, и она, всхлипывая, сделала то, на что, как она смутно сознавала, никогда бы не решилась на трезвую голову, – рассказала Сьюзен о визите Отто Ченнинга и его угрозах.

Глава 16

Отто Ченнинг вел образ жизни, явно не соответствующий его доходам. Ему нравились дорогие автомобили, изысканные костюмы, роскошные женщины – все, что отличало людей состоятельных, а в данный момент у него было особенно туго с деньгами. Хотя инициатива по ограничению роста города еще не обрела в Оазисе силу закона, возможность его принятия на выборах существенно сдерживала энтузиазм застройщиков, подрядчиков и инвесторов.

– Подождем до ноябрьских выборов, а там посмотрим, – повторяли они в один голос, словно сговорившись.

Ченнинг понимал, что ему крупно повезет, если к ноябрю он не окажется банкротом. Но теперь по крайней мере у него появилось средство заставить Зою Тремэйн замолчать, и он мог снова приступить к активным действиям. Возможно, удастся убедить некоторых застройщиков в том, что без участия Зои Тремэйн оппозиция в значительной мере утратит боевой пыл.

Если Зое и ее сторонникам удастся добиться своего, Оазису грозит застой и с ним медленное умирание. Слава Клиники сделала Оазис не просто точкой на географической карте, и именно она гарантировала городу дальнейшее процветание.

На следующее утро после своего визита к Зое Тремэйн Ченнинг рано пришел в офис, опередив даже свою секретаршу Этель Берроуз, чтобы сделать несколько важных звонков. Одной из причин, по которой у него было туго с наличными, стала сделка на приобретение нескольких акров свободной земли на восточной окраине города. Если ему не удастся в самом скором времени заинтересовать застройщиков, сроки контракта истекут, и он окажется банкротом.

Его офис находился в парке недалеко от Бродвея, в самом конце тенистой аллеи. Парк был разбит совсем недавно, и Ченнинг сыграл немалую роль в его создании.

Он набрал номер Уолдо Риза, одного из застройщиков в Риверсайде.

– Отличные новости, Уолдо!

– Это очень кстати, – отозвался застройщик. – В последнее время дела идут туго.

– Я обезвредил главного агитатора, выступающего против дальнейшего роста города. Вы ее знаете. Это Зоя Тремэйн. Именно она в основном и проталкивает инициативу по ограничению роста, и она же является главной противницей Клиники.

Риз оживился:

– Как вам это удалось?

Ченнинг усмехнулся:

– Просто я пустил в ход свою силу убеждения.

– Это превосходно, но должен сказать, что вы немного опоздали. Эта проклятая инициатива уже включена в избирательный бюллетень. Я не могу рисковать, ввязываясь в это дело, пока не буду твердо уверен, что инициатива не пройдет.

– Без Тремэйн им никогда не удастся помешать нам. Она все это время была главной движущей силой в группе. Без нее все распадется, и я не сомневаюсь, что мэр Уошберн сможет заручиться достаточным количеством голосов, чтобы инициатива потерпела поражение.

– Вы действительно так считаете?

– Я абсолютно убежден в этом, Уолдо, – заявил Ченнинг твердо. – Готов поставить на кон мою репутацию.

– Очень хорошо, Отто. Вот что: завтра я приеду к вам в Оазис, и мы обсудим все на месте.

Ченнинг старался не выдавать своего внутреннего ликования. Если ему удастся снова заинтересовать Риза, то и остальные застройщики наверняка последуют его примеру.

– Не позавтракать ли нам вместе в Загородном клубе, Уолдо? – предложил он.

Как только Ченнинг повесил трубку, он услышал в приемной чьи-то шаги.

– Это вы, Этель?

Дверь распахнулась.

– Нет, отец. Это я, – ответила Сьюзен, входя в кабинет.

Ченнинг оторопело уставился на дочь. Она заговорила с ним в первый раз с тех пор, как покинула родительский дом.

– Вот так сюрприз!

– Держу пари, что так и есть, – сказала Сьюзен сухо.

Она окинула взглядом офис – мягкие ковры, дорогой письменный стол, украшенный резным орнаментом, обитые кожей кресла. Стены увешаны фотографиями зданий, появившихся в Оазисе благодаря содействию Ченнинга, а также самого Ченнинга, позировавшего со всевозможными знаменитостями – от шоуменов до политических деятелей.

– А ты неплохо устроился, отец.

Ченнинг с подчеркнуто виноватым видом пожал плечами:

– Когда имеешь дело с крупными шишками, хороший офис просто необходим.

– А ты любишь иметь дело с крупными шишками, не так ли?

– Что тебе нужно, Сьюзен? – с раздражением спросил он. – Если ты пришла за деньгами, то как раз сейчас у меня проблема с наличными.

– За деньгами? От тебя? Я бы не опустилась так низко. Нет, отец, я пришла сюда, чтобы сказать тебе прямо в лицо, какой ты мерзавец!

Ченнинг резко подался вперед, лицо его вспыхнуло.

– Что?

– Ты не имел права поступать так с Зоей. Это отвратительно даже для такого, как ты. Она самый прекрасный человек из всех, кого я знаю, а ты чуть не убил ее вчера вечером!

– Хороший человек! – фыркнул Ченнинг. – Она проститутка!

– Возможно, когда-то она и была ею. Но ведь и ты тоже проститутка. Зоя по крайней мере имела честность в том признаться. Ты же просто отъявленный лицемер, скрывающий за высокопарными словами свою низость!

– Я не обязан выслушивать твои оскорбления, Сьюзен. Ты мне больше не дочь и сама достаточно ясно дала мне это понять!

Она взглянула на него с нескрываемым презрением:

– Мне стыдно, что в моих жилах течет твоя кровь. Я иногда задавалась вопросом… быть может, ты вообще мне не отец. Не потому ли ты так ненавидел маму? И не из-за твоей ли ненависти она в конце концов спилась?

Он вскочил: