Секрет дьявола - Лилиан Харрис Страница 7

Так что, кем бы ни был этот Патрик, каким бы милым он ни казался, мне нужно оставаться в хладнокровной. Я не могу испытывать никаких чувств ни к одному мужчине, дружеских или иных. В этом нет смысла. Я не могу рассказать ему, кто я. Я не могу быть с ним. Он всего лишь клиент, великолепный клиент, но все же кто-то, кого я не могу знать.

Патрик, с его густыми прядями цвета красного дерева и сильной челюстью, не более чем любой другой мужчина, чьи деньги — единственное, что мне нужно. Это единственный способ сделать моих врагов счастливыми. Он может получить то, за что платит, и ничего больше.

Мое сердце замирает в груди, когда я вспоминаю, как он смотрел на меня, эти изумрудные глаза, изучающие меня, словно проникающие в мой мозг, в мое сердце — это было нервирующе.

Он читал меня как открытую книгу, как будто это он печатал страницы. Как бы сильно я ни хотела убедить его в том, что он не прав, он словно знал мои мысли. Знал меня.

Неужели меня действительно так легко прочитать? Могли ли монстры тоже все это видеть? Или они даже не обращают внимания?

Мы ненавидим их, но притворяемся, что это не так. Нам приходится притворяться, иначе мы умрем.

Патрик может думать, что знает меня, но многого он никогда не узнает. Я не позволю ему этого. Эти главы были сожжены, их пепел навсегда исчез.

Так же, как и я.

ГЛАВА 3

ЭНЦО

На следующий день я, как и обещал, возвращаюсь в стрип-клуб, но на этот раз без брата. Я не хочу, чтобы он пока знал о моей связи с Джоэлль. То, чего он не знает, не может ему навредить.

Как только я захожу в Tips and Tricks, я вижу ее. Здесь три сцены, и она на средней, ее глаза закрыты, желтый сверкающий бикини-топ и подходящие стринги облегают ее изгибы.

Проклятье. Я знаю, что сказал себе, что не люблю это дерьмо, но я не могу перестать смотреть на нее. Она танцует так, будто никто не смотрит. Музыка — ее единственный зритель, когда она хватается за шест, обхватывает его бедрами, скользит вниз, словно занимается с ним любовью.

Она завораживает меня, даже не пытаясь.

Каждый ублюдок здесь положил на нее глаз. Они все хотят ее. Они все фантазируют о ее теле. Я сжимаю челюсть, кулак формируется у меня под боком, когда я опускаюсь на пустой кожаный диван.

Она крутится, шест зажат между ее ягодицами, пока она покачивает бедрами в такт знойному ритму, спиной к зрителям. Ее руки скользят за спину, расстегивая чертов лифчик, который я хочу немедленно надеть обратно на ее тело.

Никто не должен ее видеть. Никто, кроме меня.

Чертов ад. Я никогда не испытывал ни малейшей ревности к какой-либо другой женщине. Я никогда не думал, что способен на такое. Но вот я здесь, мне хочется вырезать глаза каждому мужчине вокруг.

Но я не могу. Она не моя. У меня нет никакого права ревновать. Но я ревную. Так чертовски ревную. Я буквально чувствую, как это тяготит меня.

Ее лифчик падает на пол, а потом она кружится, ее круглые сиськи, эти глубокие розовеющие соски все видят. Мужчины начинают свистеть, когда она подмигивает, крутясь вокруг шеста, лицом к своим поклонникам.

Мне нужно убираться отсюда. Это была гребаная ошибка. Мне не нужно ее знать. Мне не нужна ее дружба или что я там ей наговорил.

Я здесь не для того, чтобы помогать какой-то женщине, которая работает на нашего врага. Мы здесь, чтобы уничтожить их. Вот на чем я должен сосредоточиться. Но когда я встаю, чтобы уйти, она ловит мой взгляд из другого конца комнаты.

Ее губы раздвигаются, брови слегка приподнимаются, и я как будто слышу ее вздох. Она замирает на месте, кончики ее пальцев по-прежнему обхватывают шест.

Я тоже не могу отвести взгляд, охваченный оцепенением. С каждой другой женщиной, с которой я был, а их было слишком много, чтобы считать, мне было все равно. Не было никакой связи. Никогда не было ничего, кроме хорошего траха. Но она, я не знаю. Я тону в ее глазах, теряюсь, и ничто и никогда не чувствовало себя так хорошо.

Мужчины начинают освистывать ее, и это заставляет ее очнуться, просить прощения, прежде чем снова начать свой танец. Мне тут же хочется взять бутылку и разбить ее о голову каждого из них за то, что они оскорбили ее, но это вызвало бы большую сцену.

Я направляюсь к бару, не желая видеть, как она танцует для этих засранцев, но и уйти не могу.

Я поднимаю палец, подзывая бармена.

— Эй, что тебе принести? — спрашивает молодая брюнетка, кроп-топ едва прикрывает ее.

— Виски. Чистый.

— Сейчас принесу. — Она подмигивает, но я игнорирую ее.

Пока она приносит мне напиток, песня заканчивается, и я даже не хочу смотреть, танцует ли Джоэлль под следующую.

Бармен возвращается с моим заказом.

— Наслаждайтесь. — Кокетливая нотка присутствует, но она ничего не делает для меня, а она определенно из тех женщин, которых я бы трахнул.

— Спасибо, — бормочу я, оставляя чаевые.

— Я думала, ты ушел, — раздается сзади меня голос женщины, с которой я не хочу иметь ничего общего.

Я выпиваю виски одним залпом, нуждаясь в том, чтобы ожог поддержал меня, не дал мне схватить эту нежную шею и поцеловать ее, как я хотел с момента нашей встречи.

Я опускаю стакан на барную стойку, все еще стоя к ней спиной.

— Ты злишься на меня? — продолжает она, ее рука пробирается ко мне спереди, поднимается по моему прессу, длинные ногти пробегают по каждому из них. Теперь ее тело придвигается ближе, ее сиськи расположились на моей рубашке. — Спорим, я могу сделать так, чтобы ты чувствовал себя лучше, красавчик.

Моя ладонь ловит ее запястье, сжимает крепко, но мягко, когда я резко поворачиваюсь.

— Что это за хрень? — кричу я, едва сдерживая свой гнев. Она обращается со мной, как со всеми остальными. Как будто я здесь ради ее киски. Как будто это какая-то игра.

Она наклоняет голову в сторону.

— Что ты имеешь в виду? — Но эта маленькая сексуальная ухмылка говорит мне, что она точно знает, о чем я говорю.

Я опускаю свой рот так близко к