Бурбон и ложь - Виктория Уайлдер Страница 7

Искренность в его тоне мгновенно вызывает у меня желание никогда его не разочаровывать и не терять его расположение. Что-то подсказывает мне, что уважение Аттикуса Фокса может иметь большое значение в Фиаско.

— Я собираюсь отправиться спать. На этом этаже есть гостевые апартаменты, по другую сторону от кладовой. Дальше по коридору. Бери все, что может тебе понадобиться, а я позабочусь о том, чтобы завтра тебе провели полную экскурсию по территории.

Он проходит мимо меня, кивнув на прощание.

— Это прозвучит странно… — Я качаю головой и улыбаюсь, поворачиваясь в ту сторону, куда он направился. — Когда ты говоришь «территория», ты имеешь в виду…?

Он улыбается и бормочет:

— Чертова Би. — Глубоко вдохнув, и разочаровано выдохнув, он отвечает: — Эта женщина любит оставлять после себя одни вопросы. Ты находишься в «Фокс Бурбон». Это предприятие включает в себя винокурню, бондарню и склады, и все это находится на этой земле. Кроме того, это мой дом. И похоже, — он подмигивает мне, поднимая настроение, — теперь это и твой дом.

Если вы кто-нибудь вроде бармена в любом крупном городе, где посетители любят спускать деньги на дорогой алкоголь, а не только на разливное в «счастливый час», то вы наливали «Фокс Бурбон». Я хороша в нескольких вещах и исключительно талантлива всего в паре других. Барменское дело попало в категорию исключительных до того, как я начала заниматься организацией мероприятий с неограниченным бюджетом. «Фокс Бурбон» — это не какой-то перспективный бренд или популярный в определенных местах. Нет, если вы знаете разницу между скотчем, виски и бурбоном, то вы слышали название «Фокс Бурбон».

Я оказалась в самом сердце Страны бурбона с новым именем, чтобы начать с чистого листа. И по какой-то причине, когда Эйс называет это место и моим домом тоже, мои плечи расслабляются, тяжесть того, от чего я скрываюсь, ослабевает настолько, что я чувствую себя лучше, чем когда-либо за очень долгое время.

Глава 4

Лейни

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Несмотря на толстое одеяло и прохладу в комнате, я не могу погрузиться в глубокий сон. Беспокойство будит меня каждые двадцать минут. Мигрень прошла, но усталость не дает крепко заснуть. Я снова и снова вижу одни и те же картины с разных ракурсов: разорванную плоть и кровь, которая не перестает течь. Тогда я еще не знала, от чего именно мы убегаем, но мы оставляли за собой след. Не было достаточно времени, чтобы остановить кровь. Все постоянно повторялось, стоило мне закрыть глаза. Я не хотела принимать лекарства, которые мне прописал государственный терапевт по дороге из города. Теперь я сожалею об этом решении.

Я стягиваю одеяло с кровати и, накинув его на плечи, выхожу через двойные двери во внутренний дворик. Переход от прохладного паркета к голубому сланцу приятно согревает мои босые ноги. Я запрокидываю голову, глубоко вдыхая этот приторный запах. Горизонт только начинает светлеть, и вдоль линии, отделяющей землю от неба, проступают едва заметные оттенки персикового и желтого.

Слева виднеются загоны для лошадей, настолько далеко, чтобы даже если бы лошади вышли на пастбище в такую рань, мне они показались бы точками вдали. Ступени, ведущие к траве, скользкие от утренней росы, но я хочу почувствовать ее босыми ногами. Я помню лишь несколько случаев, когда дома я ходила босиком по траве: во время концертов на главной лужайке или ленивых воскресных пикников в Центральном парке. Там мы обычно проводили выходные. Мое прошлое разительно контрастирует со всем этим. Тихим местом, отличным от бетона, такси и дымящихся решеток канализации, типичных для утренних поездок на работу. Это в нескольких шагах от того места, где я спала, — огромный задний двор Эйса.

Короткий свист, а затем «Эй, девочка», произнесенное низким, хриплым голосом заставляют меня повернуть голову так резко, что вполне возможно, у меня будет хлыстовая травма7. Добавьте это к списку вещей, с которыми мне нужно будет разобраться. Кажется, еще слишком рано для того, чтобы кто-то ездил верхом, но, опять же, я понятия не имею, что является обычным для людей в Фиаско, штат Кентукки. Может, это вполне нормально.

После короткой череды свистков из ниоткуда выскакивает собака и бежит рядом с всадником. Шоколадно-коричневая голова не сочетается с остальным бело-серым пятнистым телом. Она не отстает от лошади и ее всадника, который с каждой секундой приближается, преодолевая небольшой холм, расположенный менее чем на расстоянии футбольного поля. Расправив плечи, он направляется прямо ко мне, натягивает поводья и мгновенно останавливается. Это не Гриз или Эйс. Нет, этот мужчина крупнее и моложе, но явно старше меня. Он выглядит раздраженным, как будто я причиняю ему неудобство самим своим существованием. Даже если бы я захотела убежать в дом, по тому, как он сосредоточенно смотрит на меня, я чувствую, что он из тех, кто пойдет следом. Из тех, кто не спрашивает, а требует ответа на вопрос, который, вероятнее всего, звучит так — кто ты, черт возьми, такая? И мне пришлось бы солгать, потому что именно этим мне и придется заниматься в ближайшее время. Стать лгуньей.

Но я не собираюсь убегать. Даже если я все еще пытаюсь понять, кем именно может быть эта новая версия Лейни, я не позволю ей стать той женщиной, которая бежит. Поэтому я выпрямляюсь. Я знаю, как ощущается такое спокойное оценивание, пока его глаза блуждают по мне. Я не виню его. Я делаю то же самое.

В подростковом возрасте я смотрела один фильм, который позже всегда пересматривала, когда его снова показывали. Когда я увидела его в первый раз, я подумала, что это вестерн. Все начинается с того, что женщина вступает в схватку с разбойником по имени Роган. Женщина позволяет ему поверить, что устроит ему пип-шоу, которое он только что потребовал, но когда она расшнуровывает юбку, то выхватывает кинжал и бросает его с идеальной точностью прямо ему в сердце. Она спасает себя. И когда она, прихрамывая, выходит из дома, вдалеке она видит любовь всей своей жизни верхом на лошади. Он ждет ее, чтобы ускакать в закат. Он был рядом, но ему не нужно было спасать ее. Она прекрасно справилась сама. Это всегда меня восхищало.

Мне всегда нравилась идея такого мужчины. Сексуальный феминист, которому не нужно командовать женщиной или спасать ее, чтобы доказать свою мужественность. Тот, кто доверяет ей и позволяет справляться со своим дерьмом, не бросаясь спасать, но находится