Она - моё табу - Настя Мирная Страница 66

— Ты… ненормальный. — выбивает она, задыхаясь от смеха.

— Есть немного. — отбиваю, улыбаясь до ушей.

— Мы теперь все мокрые.

— Угу. — мычу, потираясь губами о её щёку.

— Андрюша, хватит! — изворачивается Крис, не переставая хохотать. — Поставь меня на ноги!

— Не-а. — качаю головой, покрывая поцелуями её лицо. Кристинка мотыляет ногами, силясь спуститься вниз, но я только крепче жму. — И никогда не говори, что ты меня не стоишь. — бомблю резковато, но тепло. — Ты стоишь самого лучшего.

Девушка замирает. Дробно вздыхает. Сильнее сдавливает руки на шее, притискиваясь каждой клеточкой тела, и шепчет в ухо:

— Ты — лучший. Я за тобой на край света готова. — выталкивает с запалом.

Ставлю на ноги, только чтобы иметь возможность посмотреть в глаза. Контакт устанавливаем столь прочный, что ничего его разорвать неспособно. Её грудная клетка вздымается быстро и резко, но взгляд прямой и открытый.

— На край света? Готова? — переспрашиваю с некоторой растерянностью.

Она ровно кивает и перестаёт улыбаться. Со всей серьёзностью заявляет:

— Готова, Андрей. — сжимает маленькими пальчиками мои. Перевожу взгляд на наши руки. Её кисти на фоне моих собственных кажутся миниатюрными. И снова накрывает желанием защищать и любить её. Фурия сама не понимает, что нуждается в этом. Она тоже на руки смотрит. Немного давления добавляет. Я пожимаю в ответ. Одновременно поднимаем глаза и улыбаемся. — С тобой на всё готова. — шуршит глухо, но смело.

— Тогда предлагаю начать с обеда.

— Согласна. — хохочет Крис, переходя на бег и таща меня за собой.

С едой расправляемся быстро. Впрочем, Царёва ест очень мало. Подмечаю, что перехватывает всего одну колбаску, пару картошин и огурец. Неосознанно хмурюсь, наблюдая за ней. И дело даже не в том, что она опять в одном нижнем белье. Её платье и мои штаны сохнут на валуне.

— Что? — спрашивает громко, оглядывая себя.

— Что? — повторяю потерянно, не сразу понимая, о чём она.

— Почему ты так смотришь на меня? Надеюсь, ты не думаешь обэтом. — последнее слово с нажимом произносит.

Тряхнув башкой, ухмыляюсь и протягиваю ей стакан с соком.

— Заметил, что ты очень мало ешь. Не голодная?

Фурия безразлично отмахивается. Отпивает сок и отставляет стакан в другую сторону. Манит меня пальцем и взглядом. Сажусь рядом. Она поворачивается спиной и ложится головой мне на бёдра. Щурится от яркого солнца, слепящего глаза, и прикрывает их ладонью.

— Я всегда мало ем. Привыкла. — пожимает плечами, щекоча волосами ноги и живот. Кладу ладонь на её плечо. — Тебе больно? — подскакивает, заметив, что я опять хмурю лоб.

Толкаю обратно и склоняюсь, чтобы чмокнуть в губы.

— Порядок. Лежи.

— Точно? — уточняет, снова приподнимаясь.

Давлю ладонью на ключицы, заставляя оставаться на месте.

— Точно, Крис.

— Фуф, ну тогда ладно. — улыбается, прикладываясь ухом к прессу. — Так тоже норм?

— Да. — тащу лыбу, глядя на неё сверху вниз.

Привычное теснение в груди ускоряет сердцебиение. Боже, разве можно так любить? Просто смотрю на неё, а счастье переполняет нутро. Хочется без конца смеяться. Была бы возможность, всю ночь вот так бы просидел. Просто рядом с ней. Чтобы спала у меня на коленях. Трогал её кожу и вдыхал запах собственного помешательства. Теперь уже на сто процентов уверен, что с Алей никогда такого и быть не могло.

— Ты говорил, что у тебя дома есть мотоцикл. — щебечет Крис.

— Ага.

— А ты быстро ездишь?

— Когда как. Под настроение.

— А меня покатаешь?

— А ты поедешь со мной в Петрозаводск? — выталкиваю с ухмылкой, а у самого и сердце, и дыхание останавливается в ожидании ответа.

Царёва закрывает глаза и громко сглатывает. Старается снова встать, но я крепко фиксирую.

— Тогда всё будет по-настоящему. — шелестит едва слышно.

— Уже, Кристина. — отбиваю стабильно, а дыхание летит рваными кусками.

Она это чувствует. Сама дробью дышит. Кладу ладонь немного выше груди, дабы почувствовать, как колотится её сердце. Фурия перекатывается на бок, отворачиваясь лицом к морю.

— Я не знаю, как поступить, Андрей. — признаётся приглушённо. — Мне страшно. И не у кого попросить совета. Иногда мне не хватает мамы. — всхлипывает, зажимая рот ладонью. Глубоко вдыхает и уже спокойно продолжает. — Знаешь, я же её я совсем не помню. Она умерла, когда мне всего два года было. Пьяный водитель сбил на пешеходном переходе. Я давно смирилась с тем, что у меня есть только папа.

— Не представляю, как тебе сложно. — выбиваю полушёпотом, гладя её спину успокаивающими жестами.

— Да нет. — без эмоции отсекает Кристина, принимая вертикальное положение. Подтягивает ноги к груди и обнимает их руками. Опускает подбородок на колени и смотрит вдаль. — Я привыкла. — немного приподнимает плечи, но сразу опускает их вниз и ссутуливается, выдавая истинное положение вещей. — Её никогда не было. Нельзя скучать по тому, чего никогда не имел. Но сейчас я так остро ощущаю потребность в ней. Никогда раньше такого не было. Не представляю, чтобы я пришла к папе и сказала: «пап, представляешь, я влюбилась!»— повышает голос, изображая эмоции. Закусив губы, продолжаю молчать и не двигаться, хотя так и подмывает дёрнуть на себя, вынудить посмотреть в глаза и повторить это. Она же ни разу не говорила о любви. Только «я тоже». — «Ион очень хороший. Я хочу бросить учёбу в Америке и уехать с ним.» — бурно вздыхает и немного поворачивает голову ко мне, чтобы лишь на секунду поймать мой взгляд. Опять вздыхает и переключается на водную гладь. — Он не поймёт. И не отпустит.

— Кристина. — сдвигаюсь вперёд и обнимаю одной рукой. Она вздрагивает, но не отталкивает и не сопротивляется. Тактильно ощущаю ту бурю, что бушует у неё внутри, и понятия не имею, что сказать и какими словами поддержать, поэтому просто подбиваю: — Ты же не ребёнок и можешь сама выбирать.

— Могу, Андрюша. — грустно отзывается Фурия. — Но у нас с папой есть только мы. Пойми. Нас всегда было двое. Я не хочу расстраивать его. Каким бы он ни был, он мой папа. Единственный родной человек, и я люблю его.

— Я понимаю, Манюнь. — шепчу, опустив подбородок ей на плечо.

— Правда понимаешь? — спрашивает с недоверием.

— Да. — отвечаю искренне.

— Если бы мама была жива, то они остались бы вдвоём. И уверена, она бы обязательно меня поддержала! Сказала бы: «слушай своё сердце. Следуй за ним».

— А что оно говорит тебе сейчас? — спрашиваю всё так же тихо.

Царёва прокручивается ко мне и робко улыбается.