Оксана Сергеева - Палитра счастья (СИ) Страница 66

— Ага, ты то точно присмотришь как надо, — он выразительно посмотрел на аллергическое пятнышко у неё на лице.

— Всё, Эви, — отставив чашку, он чмокнул её в губы, — теперь мне точно пора. А то Билли скоро все фары «насмерть» сотрёт.

— Да, это точно, — Эва глянула на подъездную площадку, где Билли проводил свой неизменный ритуал по протиранию фар и лобового стекла.

Эта маниакальная привязанность была предметом извечных насмешек всех, кто его окружал.

Эва откусила бутерброд, и торопливо прожёвывая, поднесла чашку ко рту, чтобы запить, но не успела. Ян отряхнул крошки с рук, забрал её чашку. Отставил в сторону и взял её лицо в ладони. Склонившись к её губам, начал торопливо целовать.

— Подожди, — она сомкнула пальцы у него на запястьях, — я хочу тебе что-то сказать.

— Потом…

— Ян… — она пыталась увернуться, но он не давал ей этого сделать.

— Потом, — он приник к ней мягко и нежно. — Я тебя обожаю … я тебя просто обожаю. — Эва перестала цепляться за его руки, а, обняв за талию, теснее прижалась. — Ты знаешь об этом?

— Знаю, — она проворковала ему в губы, глотая его дыхание. — Как меня можно не обожать? Просто нельзя …

— Не-е-т, — он с притворным сомнением и искорками веселья оглядел её с ног до головы, — никак нельзя.

Поцеловал её в висок и отстранил на расстояние вытянутой руки.

— Всё. Ухожу.

— Уходи. Я буду писать, — Эва сделала пару шагов назад.

Ян попятился в боковой двери.

— Вдохновение появилось?

— Да, — она довольно сверкнула улыбкой.

— Без шоколадок?

— Без.

Он качнул темноволосой головой и быстро вышел из кухни.

Эва наблюдала, как он пересёк зелёную лужайку, как медленно машина отъехала от подъездной площадки и скрылась в конце аллеи. Она захватила чашку и побрела по дому. Остановившись в гостиной у стены, она пару минут смотрела на тёмные мазки кисти, разбавленные синими, голубоватыми отблесками, заметив, что счастливая улыбка так и не сошла с её лица.

— Что ты ноешь как истеричная баба?! — прозвучал в кабинете раздражённый рык.

— Я говорил, не нужно было его трогать.

— А я тебе говорю, хватит ныть! — как по мановению волшебной палочки из ящика стола появились две пачки упакованных стодолларовых банкнот. — На, вот! Для успокоения расшатанной психики.

Тонкие пачки, пущенные точным движением руки по столу, замерли перед мужчиной. Раздался приятный уху хрустящий звук, когда пальца быстро пробежались по новеньким слипшимся бумажкам. Этот звук сменился звоном горлышка бутылки о край стакана, и новая порция тёмного неразбавленного виски плеснулась на дно, приветливо играя в свете ламп. Это была не первая порция за сегодняшний вечер и далеко не первая за прошедшие сутки. Покрасневшие белки глаз и помятый вид являлись свидетельствами бурно проведённой ночи.

— Не надо было его трогать, — упрямо прозвучало в ответ, но деньги перекочевали во внутренний карман пиджака, а виски неприятно обожгло горло. Второй стакан не пошёл так славно как первый, вызывая приступ кашля.

Собеседник за столом брезгливо поморщился, не скрывая своего отвращения, нетерпеливо и нервно постучав кончиками пальцев по столу.

— Что ты заладил? Что он может?

— Что… Он начал копать… Кто-то собирает информацию, это его ищейки не иначе… Зачем нам такие проблемы?

— Ну и что? — новость ни капли не встревожила того, кому она предназначалась. — Кто он такой? Жалкий архитекторишка!

— Ты зря так говоришь. Ты его не знаешь, а я знаю! У него есть деньги, связи и амбиции! А этого уже достаточно.

— Ха! У тебя тоже есть деньги и связи, но без меня ты ничто! — саркастически рассмеялся собственной шутке. — На счёт твоих амбиций не уверен. Или за ним кто-то стоит? Не думаю. Покопает и успокоится. Он ничего не найдёт. Это просто невозможно сделать. Он милюзга. Его дело чертежи рисовать, да домики строить.

Следующий глоток виски также застрял в горле, потому что уверенности и спокойствия от этих слов совершенно не прибавилось.

— А если он до Логана доберётся?

— Ну-у… может он просто не успеет до него добраться, — хрипло рассмеялся, но поддержки не получил. — Где он, кстати?

— Развлекается.

— Зря. А теперь поздно уже.

После эти слов виски скатился в желудок гладко и совсем не ощутимо, так, что захотелось ещё. По телу прошла неприятная холодная дрожь, но вызвал её не алкоголь.

— Небьющийся телефон для экстремальных ситуаций, — чётко очерченные русые брови Эвы поползли вверх, и она расхохоталась.

Селеста прыснула от смеха и взмахнула рукой, понимая причину веселья своей собеседницы.

— Говорит, очень долго его искал.

— Кх-м, — Эва кашлянула и, успокоившись, продолжила читать надпись на коробке, которая гласила: «…мобильный телефон для спортсменов и экстремалов в водонепроницаемом и ударопрочном корпусе напичкан всевозможными полезными функциями — часы с подсветкой, секундомер, электронный компас и цифровая камера».

В коробке обнаружилась «раскладушка» бордового цвета, которая на вид ничем не отличалась от других, но обладала двумя главными и особо важными функциями: её нельзя было «утопить» и практически невозможно было разбить.

— Я даже понимаю про «ударопрочность» и «водонепроницаемость». Но зачем тебе секундомер, компас, Эва? — развеселилась Селеста, услышав обнародованную характеристику.

— Издеваешься? — в ответ Эва скорчила забавную гримаску.

Сдерживаться не имело смысла, поэтому в гостиной снова прозвучал задорный женский смех, плавно переходящий в хохот.

— Это надо обдумать, — Эва сгребла коробку, обёртки, вложенную инструкцию и встала с дивана. — Пойдём, придумаем, но прежде сдобрим это парой бокалов вина, хотя кое-какие варианты на этот счёт у меня имеются.

— В твоей сообразительности я никогда не сомневалась, подружка, уверяю.

Селеста была довольна, что Ян отправил её к Эве. Она легко нашла с ней общий язык, и это общение доставляло удовольствие, потому что в том ритме, в котором жила она, простое человеческое общение стало роскошью, и тем было ещё ценнее. Да и друзей, а вернее подруг у неё не было.

Отвлечься от рабочих проблем и дум о собственной значимости в этой жизни — вот, что ей было нужно сейчас. И Эва помогала в этом как никто другой. С ней было приятно просто поговорить, посмеяться, и даже поплакаться ей тоже можно было.