Охота на русскую Золушку - Анна Трефц Страница 63

— Тоже Oldmoney.

— Без пятичасового чая. Но в сущности, да.

— Вивиан! Вивиан Мур! Что ты делаешь в Лондоне?

Мы и пикнуть не успели, как к нашему столику подлетела зеленоволосая девица. Эдакая перебарби: ноги настолько длинные и тонкие, что на нее смотреть страшно. Того и глядишь запутается в них и рухнет на пол. Юбка скорее открывает, чем хоть что-то прикрывает, ресницы, ясное дело, наращенные, торчат во все стороны жуткими веерами, губы рыбьи, тоже изрядно накаченные, грудь едва не вываливается из выреза блузки. Но самое ужасное в этой ужасной девице был телефон в ее руке. Голливудская звезда малодушно закрыла лицо ладонями.

— Вивиан, это правда, что ты рассталась с Кирком Дугласом? Вы больше не пара?

При ближайшем рассмотрении эта мини-Харибда оказалась девчонкой лет шестнадцати. И кроме зеленых волос от нормальных людей ее отличали, да-да, фиолетовые линзы. Господи святы! В каком страшном сне она решила так себя изуродовать?

— Все! — по тону своей спутницы я понял, что она едва не плачет.

Да что все-то? Подумаешь, дура какая-то из поклонниц.

— Скажи! Скажи моим фолловерам, Вивиан! Это твой новый парень?

Она тут же дернула рукой и впилась теперь уже в меня объективом своего телефона. А я терпеть не могу, когда в меня кто-то целится. Пусть и камерой. У меня сработал рефлекс.

— Произвол! Отдай! Хам! Полиция! — без пауз заверещала девчонка, когда я отобрал у нее телефон, и быстро стер запись, — Я все равно расскажу своим подписчикам, что видела вас вместе. Пеняй на себя, скот! Не отмоешься!

— Хм…

Я молча разглядывал ее. Интересно… такой, наверное, выросла бы Лизи, если бы родилась в семье попроще. Во всяком случае, чем-то они с этой мелкой были неуловимо похожи. Возможно, лорд Кентский не такой уж и праведник, как любит о себе рассказывать. И оставил Лондону внушительную подборку своих бастардов.

— Что пялишь, верни телефон! — она немного успокоилась, перестала орать и топать ногами. Вместо этого перешла в режим хмурых взглядов. Отчасти тому способствовали прибежавшие на ее крики охранники и два самых настоящих бобби, которых полным полно в этом квартале. К ним она и обернулась, — Скажите ему, чтобы отдал!

Эвакуацию пришлось проводить в режиме ЧП. Пока бобби развлекали девчонку перечислением наших прав, которые она нарушила, я вывел Вивиан через черный ход.

— Бесполезно, — обреченно вздохнула актриса, когда я двинул автомобиль прочь от ресторана.

Зашли, называется на ланч. Хотя, не прятаться же с утра до вечера в квартире и пиццу заказывать. Однако о том, чтобы развлекать актрису ночной жизнью Лондона, как меня просил отец и уж тем более светить ее в обществе, можно было забыть. Она решительно не хотела себя обнаруживать.

— Это была Bolly, мать ее! — развила свою мысль Вивиан, — У нее до хрена подписчиков. Сколько-то там миллионов. Догадайся, о чем ее влог?

— Жизнь звезд, — чего тут догадываться. Bolly я знал заочно, мои парни с ней боролись время от времени. В основном, когда лорд Кентский просил меня подчистить какой-нибудь косяк за Лизи, пробившийся на просторы интернета. Ал практически не доставлял мне хлопот. А вот Лизи не позволяла ржаветь нашим навыкам. Теперь еще и Вивиан свалилась на мою голову.

— Всем теперь разнесет, — продолжала сокрушаться моя новая подопечная.

— Не разнесет. Посидит пару суток в блоке, станет куда сговорчивее.

— Ты можешь вот так?! — она распахнула свои голубые наивные глаза, — Но как же демократия?!

— Это у вас там демократия. А у нас все еще монархия.

Вот так мы с Вивиан оказались в Оксфорде. Я снял ей люкс в небольшом отеле на окраине на имя работника нашей службы безопасности. И судя по бесстрастному лицу администратора, он не понял, кто заселился в вверенный ему отель. Собственно, я с самого начала хотел притащить Вивиан в наш городок и сунуть ее под нос Альберту. Искренне полагая, что старая пылкая страсть к юной актрисе, рассказами о которой он меня чуть с ума не свел два года назад, даст о себе знать, и он отвяжется от Маши. Но я и не подозревал, что наше появление вызовет у него куда меньший шок, чем тот, шквальный, который он вызвал у меня, своим выходом с Машей под ручку из фешенебельного отеля. Утром! Эта госпожа Зайцева задавала мне все больше и больше вопросов. Какого дьявола она делала в отеле утром? Что это значит? Они там что? Завтракали? А как же обожаемые ею студенческие забегаловки? Или она тут поселилась? Тогда что с ее квартирой? И главное, от чего у Ала такой отвратительно довольный вид? Лыбится как сытый котяра после миски сметаны. Смотреть противно.

Я попытался представить, чтобы меня привело в такое замечательное расположение духа. И ощутил, как в солнечном сплетении заныла тоска. И потянула за жилы, наполняя рот горькой слюной. Да, я бы тоже улыбался как дурак, если бы она позволила вот так держать ее под руку, и смотреть ей в глаза, отыскивая в них слова, которые просятся на язык. Хорошие слова, добрые, ласкающие, а не те, которыми мы кидаемся друг в друга, едва оказываемся рядом. Я улыбался бы, ловя краем глаза ее улыбку. Пусть только обозначенную на красивых, немного припухших губах. Припухших после сна или от долгих поцелуев? Они что, целовались?! Может быть, провели ночь в этом отеле? Вивиан чуть слышно охнула, и я разжал пальцы на ее локте. Наверное, оставил знаменитости пару синяков. Надо бы вообще отойти в сторону, пока я не начал крушись тут все вокруг, включая цветущие штамбовые розы в аккуратных кадках.

Вообще выглядело у них все как свидание. Поступок в стиле Ала — снять номер в лучшем отеле города, чтобы провести там первую ночь с любимой девушкой. Надеюсь, хоть о его похождениях блоггеры не пронюхали. Господи, о чем я?!

— Вы собрались на пикник?

Вивиан по причине временного нокаута своего партнера вынуждена была поддерживать беседу в одиночку.

— Мы хотим пройти миль десять на яхте.

При этом он слегка склонил голову к Маше. Так, словно для них совместное решение — это что-то само собой разумеющееся. Пара, черт их побери. Они и смотрятся как пара! И у нее припухли губы. А в зеленых глазах отражаются солнечные лучи. И еще немного голубого неба.

Я сейчас сойду с ума!

— Мы тоже были бы не против, — я с удивлением услыхал собственный голос. Хриплый, словно простуженный, — Что скажешь,