Единственный (СИ) - Летова Мария Страница 52

Мы смотрим друг другу в глаза, и Артур констатирует:

— Я в восторге.

Обойдя стол, я подхожу и забираю у него часы. Он послушно ждет, пока надену их ему на руку. Наблюдает, как я любуясь контрастом титанового корпуса и загорелой кожи.

— В самый раз, — замечаю.

— Так ты счастливая женщина? — уточняет.

— Да.

Это не то признание, которое могло бы его шокировать, но он выглядит по мальчишески довольным.

В последнее время побыть мальчишкой у него получается не часто. Чем крупнее становится его бизнес, тем серьезнее он начинает относиться к людям и вопросам. Он становится старше. И это я тоже в нем люблю…

Всегда, когда бы меня не заносило, он решал проблему с феноменальной рассудительностью. Иногда заводя меня этим еще больше. А потом просто ждал, пока меня отпустит, и я начну рассуждать так же здраво, как он. Эта тактика порой злила меня, заставляла чувствовать себя глупой девчонкой, но всегда срабатывала.

— Ты только что меня осчастливила, — сообщает Палачёв.

— Тогда теперь твоя очередь…

Усмехаясь, он упирается кулаками в стол вокруг меня и интересуется:

— Чего изволите?

Опустив руку, кладу ладонь на его пах, касаясь через спортивные штаны.

— Хочу долго и жестко, — сообщаю.

Артур вздрагивает.

— Как? — переспрашивает с широкой улыбкой.

— Долго, — повторяю. — И жестко…

— М-м-м, — тянет. — Легко. Но там маленькая мисс ультразвуковой локатор. Боюсь сегодня не получится. Как насчет сдать ее на следующие выходные и махнуть куда-нибудь?

Смеясь, я забрасываю руки ему на шею. Прижимаюсь к ней носом.

— Сам же страдать будешь, — фыркаю.

Он снова смеется.

Это так.

Мы пытались “сдавать” дочь родным не один раз, но всегда это заканчивалось тем, что мы прерывали свой отдых раньше срока. Мы никак не научимся без Василисы расслабляться, вместо этого волнуемся и по ней скучаем.

— Попытка не пытка, — говорит.

— Лучше подари мне “Шанель”, — сдаюсь. — Сумку. Хотя бы подержанную…

В этот раз его смех вибрацией проходит через мое тело.

Артур целует мои волосы, сообщая:

— Я люблю тебя, Волга…

Я могу верить его словам.

Своим ощущениям, когда он меня касается. Когда принимает мои прикосновения.

Своему нутру.

Магниту, который зашит под мои ребра.

Сердцу.

Тому, которое выбито на его запястье. Прямо под подушечкой большого пальца правой руки. Почти точная копия того сердца, что ношу я сама, но только без стрелы, протыкающей его насквозь.