Война Поппи - Лорен П. Ловелл Страница 51

Он молчит, но тянется ко мне, обнимая меня за талию, пока моя ладонь не упирается ему в грудь.

Я чувствую ровное биение его сердца под своей рукой, печаль, излучаемую им, и это разрывает меня надвое, потому что я ничего не могу сделать, чтобы избавиться от этого.

Как бы мы ни притворялись, что мы не одиноки, мы никогда не были более одиноки, чем тогда, когда пойманы в ловушку нашего собственного разума. И Брэндон — место, где он оказался в ловушке, это место, которое я никогда не смогу понять. Я чувствую, как чистая печаль изливается из него, топит его. Он не сердится, он просто… грустит, и я не знаю, какой из них труднее увидеть. Поэтому я просто держу его, а он цепляется за мою руку, не давая мне отпустить.

Мы лежим молча, пока я не замечаю, что его грудь вздымается неравномерно, а дыхание становится поверхностным от сна. Он с силой переворачивается, перекидывая руку через всю длину кровати. Одеяло сползает с меня. Он ворочается, он мечется из стороны в сторону. Я смотрю, как он хмурит брови, искажает лицо в гримасе, и я хочу разбудить его, но боюсь.

— Брэндон, — шепчу я.

Его рука отлетает в сторону, и лампа, стакан с водой и будильник с грохотом падают на пол. Морт шипит, звеня колокольчиком на ошейнике, когда выбегает из комнаты. Я уверена, что слышу, как Брэндон бормочет имя Коннора во сне, и моя кровь стынет в жилах, а по коже бегут мурашки.

— Брэндон, — я осторожно подталкиваю его пальцем, и он садится прямо на кровати, грудь вздымается, он делает глубокий вдох. Он наклоняет голову в сторону, и когда его взгляд останавливается на мне, он слегка расслабляется.

— Я тебя обидел?

— Нет. Я робко обвожу рукой его грудь. — С тобой все в порядке?

Он кивает и откидывается на матрас, его грудь все еще вздымается, а кожа липкая от пота.

— Ага. Со мной все в порядке.

— Расскажи мне, что тебе приснилось.

Вздохнув, он поворачивается ко мне лицом.

— Я не могу.

— Разговоры помогают. — Я целую его в щеку.

Он зажмуривает глаза и сглатывает.

— Это не то, о чем принято рассказывать.

— Знаю, но… Если держишь что-то подобное внутри, оно разъедает тебя.

Он обнимает меня за талию и прижимает к груди, целуя в лоб.

— Иди спать, пос.

— Расскажи мне, что случилось, Брэндон. Пожалуйста.

— Тебе не надо знать подробностей того, как он умер. Это будет прокручиваться у тебя в голове снова и снова. Поверь мне.

— Все, что я представляю, это то, что показывают в фильмах, и я знаю, что это не так. Я кладу голову ему на грудь. Его сердце колотится, как животное в клетке, отчаянно пытающееся выбраться. — Я сильнее, чем ты думаешь. Я давно смирилась с тем, что он ушел. Что это было жестоко. — Я замолкаю, на мгновение переводя взгляд на него. Мне кажется, что я вторгаюсь в его личное пространство, но ничего не могу с собой поделать. — Он страдал?

— Нет… это было самодельное взрывное устройство. Я даже не помню, что взорвалась бомба. Я просто помню, как проснулся. Фоксхаунд лежал на боку. Все остальные были мертвы. Я пытался его спасти, пытался, но его уже не было. — В его голосе слышится отдаленный гул, как будто он вспоминает историю, прочитанную в газете. — Из грузовика вытекало дизельное топливо, и на мгновение я подумал, что, если я просто останусь там, просто буду продолжать давить ему на грудь, все это взорвется, и мне не придется выползать из этого гребаного грузовика и оставлять лучшего друга.

Моя грудь сжимается, и на секунду мне кажется, что я задыхаюсь вместе с ним. Есть так много вещей, которые я эгоистично хочу выдавить из него, но я не смею. Потому что в основе всего этого… Все, чего я хочу, это чтобы эта боль, эта память, несправедливое чувство вины, которое он несет в себе изо дня в день, исчезло, потому что, несмотря на все, что Коннор значил для меня, я знаю, что он значил для Брэндона гораздо больше. Коннор был моей любовью, но для Брэндона Коннор был спасением. — Ты правильно сделал, — шепчу я. — Ты это знаешь.

— Почему я? В том грузовике нас было пятеро. Он был лучшим человеком, которого я знала, и он умер, а я, черт возьми, выжил. Как это так? Он делает прерывистый вдох. — Черт возьми.

— Некоторые люди, Брэндон… — Я борюсь со слезами. Я борюсь с болью, потому что хочу рухнуть и рассыпаться, я хочу погрязнуть в этой боли вместе с ним, но я не могу себе позволить. — Некоторые люди слишком хороши для этого мира.

Он крепче сжимает меня.

— Ага. Он всегда был золотым мальчиком.

Глава 33

Поппи

“Riot” — Sara Haze

Кофейник пищит, и я хватаю кружку, наполняя ее до краев. Прошлой ночью я почти не спала. Обычно Брэндон обнимает меня во сне, но прошлой ночью он этого не сделал. Это мелочь, но на самом деле нет.

Он бомба замедленного действия. Собственный злейший враг, и я это знаю. Он спускается вниз, и когда оказывается на том месте, где был прошлой ночью, я понятия не имею, что делать, но меня это пугает. Жизнь — это череда взлетов и падений, взлетов и падений, но когда твоя долина такая чертовски темная, как долго человек может это выдержать? Я боюсь, что однажды он опустится так низко, что никогда больше не сможет подняться, как мистер Брайтон…

Он открывает дверь в спальню, петли скрипят. Под глазами темные круги. Он выглядит измученным, хотя я знаю, что вчера он проспал большую часть дня.

— Доброе утро, — говорю я, улыбаясь, и иду за чашкой к шкафу.

— Привет, — бормочет он, вставая передо мной и протягивая мне руку за кружкой. Он ласкает мне щеку и целует в волосы, идет к кофемашине.

— Хорошо спала?

— Ага. Ты? — Он нажимает кнопку на машине, и та выплевывает густую черную жидкость.

— Ага… Какое-то время я наблюдаю за ним. Он наливает сливки в чашку, а затем, конечно же, виски, спотыкается о диван и плюхается на него. Морт подбегает, залезает на край дивана и запрыгивает на колени Брэндона. Он подталкивает руку Брэндона своей лысой головой. Какая-то часть меня не хочет упоминать вчерашний вечер, но я не могу его игнорировать.

— Брэндон, — я сажусь на край дивана, удивляясь, почему с ним так трудно поговорить об этом.