Вызов принят - Табата Кисс Страница 50

Я выбрасываю пустую бутылку в мусорное ведро и достаю из холодильника новую.

Глава 26

Элиза

Я НЕ МОГУ СКАЗАТЬ ЕМУ. Я пыталась.

Я просыпалась каждый божий день в течение нескольких недель с ощущением прилива уверенности в себе. Сегодня тот самый день. Это он. Я собираюсь сказать Джуниору Моргану, что внутри меня растет жизнь, и что она принадлежит ему так же, как и мне. Я скажу ему, что не хочу жить без этого. Я хочу сохранить его. Я влюблена в него. Я хочу, чтобы он тоже был в восторге от этого.

Затем я вижу его лицо, и эта уверенность сгорает дотла.

Я поднимаюсь по лестнице на третий этаж и иду через свою комнату в ванную. Странно, как быстро что-то становится ритуалом, частью вашей повседневной жизни, которая настолько необходима, что вы даже не помните, какой была жизнь до этого.

Я открываю ящик рядом с раковиной. Когда-нибудь положительный результат может исчезнуть, но сейчас я могу любоваться им каждый день. Сейчас моя жизнь — это долгие периоды мечтаний и фантазий перед сном, когда я просто лежу и представляю, что скажет или сделает Джуниор, когда я ему скажу.

Я тянусь к ящику, чтобы взять его, но моя рука сжимает воздух.

Меня охватывает паника, и я выдвигаю ящик так далеко, как только могу.

Я роюсь в беспорядке среди распущенных резинок для волос и расчесок, отбрасываю щипцы для завивки в сторону, решительно убираю все с дороги, потому что это должно быть здесь. Это было здесь сегодня утром. Это было…

— Это ищешь?

Мое сердце замирает. Все замирает.

Я оборачиваюсь и вижу своего отца, он стоит в дверях моей спальни, держа в руках белую палочку с маленьким розовым крестиком на ней. Я открываю рот, чтобы ответить, но с губ не сходит ни звука, только воздух.

— Присядь, Элиза, — говорит он.

Я колеблюсь.

— Почему ты роешься в моих вещах?

— Я сказал, присядь. — Он не двигается с места, даже не моргает, но его голос каким-то образом становится немного тише.

Я двигаюсь с трясущимися коленями и сажусь на край кровати.

— Почему ты роешься в моих вещах? — Спрашиваю я снова.

— Это мой дом. Это мои вещи, — говорит он, взмахивая запястьем, чтобы выбросить тест в мусорное ведро, стоящее у его ног. — Какой срок?

— Папа, пожалуйста… Я отвожу взгляд от мусорного ведра. — Мне неудобно говорить с тобой о…

— Мне все равно, насколько комфортно ты себя чувствуешь. Я твой отец!

— С каких это пор?

— Я твой отец, и ты ответишь на мои вопросы, — продолжает он. — Какой срок?

У меня в горле скапливается камень, который сжимается так сильно, что я не могу его прогнать.

— Я не уверена, — отвечаю я. — Два месяца или около того…?

— Ты не знаешь?

— Трудно сказать.

— Кто отец?

Я поджимаю губы.

— Папа, пожалуйста…

— Элиза, — рычит он, — если ты говоришь, что не знаешь, я клянусь…

— Нет, я знаю, кто отец, я просто…

— Тогда кто это?

Я смотрю в пол. Все должно было случиться не так. Я должна была сказать Джуниору, когда узнала. Боже, как я могла быть такой глупой, чтобы…

— Элиза.

Я вздрагиваю от его тона, впиваясь ногтями в кровать подо мной.

— Джуниор Морган.

От его молчания в комнате становится как лед. Я опускаю голову, физически не в силах пошевелиться. Мой взгляд останавливается на пятнышке на ковре, на крошечном пятнышке бессмысленного цвета.

— Да, я так и думал. — В его голосе слышится разочарование. — Он знает?

— Нет, — отвечаю я. — Я ему еще не говорила.

— Хорошо. Не надо.

Я срываюсь с места.

— Что?

— Не говори ему ни слова, — говорит он мне. — В понедельник мы с тобой поедем на север штата и обо всем позаботимся.

Я сжимаю кулаки.

— Прости?

— Ты меня слышала.

— На самом деле, у тебя вообще нет права голоса в этом вопросе.

— У меня нет? — спрашивает он. — Я плачу за твою учебу, даю тебе кров, деньги, одежду, но я не имею права влиять на то, как ты себя ведешь?

— Только не в этом случае.

— У нас был уговор, Элиза. Я бы сказал, что я более чем выполнил свою часть сделки. Ты шныряла у меня за спиной и распутничала с моими футболистами, это не входило в условия сделки.

— Я не распутничала…

— Это то, что они скажут, — перебивает он. — Каков отец, такая и дочь. — Он качает головой. — Я пригласил тебя сюда, чтобы дать нам обоим возможность начать все сначала. Новый имидж. Подумай о том, что это изменит твою жизнь, но, что более важно, как это повлияет на жизнь Джуниора.

Я закрываю глаза, и по моим щекам текут слезы.

— Вот в чем дело на самом деле, не так ли? Тебе на меня насрать. Речь идет о нем и твоем маленьком тренерском проекте.

— С моей помощью Джуниор поднимется прямо на вершину, как это сделал я, — утверждает он. — Разве ты не хочешь этого для него? Если ты родишь этого ребенка сейчас, ты лишишь его этого, и он будет на тебя за это обижаться.

Я подавляю рыдание.

— Знаешь что, папа? Ты прав. Может быть, он такой же, как ты. Может, мне стоит избавить этого ребенка от целой жизни пропущенных дней рождения и нарушенных обещаний?

— Хватит.

— Нет. — Я встаю, не обращая внимания на дрожь в ногах. — Я еще не закончила. Правда в том, что ты был ужасным отцом, но Джуниор не такой, как ты.

— Такой. — Его губы подергиваются. — Не будь наивной, Элиза. Ты действительно думаешь, что он откажется от всех своих мечтаний… ради тебя?

Накатывает рыдание, открывая правду, которую я не могу игнорировать.

— Я люблю его, — шепчу я в пол, пытаясь убедить себя больше, чем кого-либо, в том, насколько это важно.

— Это пройдет, — говорит он спокойно и холодно. — Это факт. Мужчину помнят не из-за женщин, которых он любил. Его помнят за победы, которые он одержал, и за наследие, которое он оставил после себя. Это не касается тебя. — Он отворачивается и берется за дверную ручку. — Утро понедельника. Собирай вещи. Тебя не будет несколько дней.

Я падаю в обморок еще до того, как закрывается дверь. Тяжело падаю на кровать и плачу. Все мое тело онемело.

Глава 27

Джуниор

Я достаю телефон, чтобы