Какие планы на Рождество? - Карен Понт Страница 5

— А я и есть Эрве, — представляется Эрве, протягивая Жозефине руку.

— Тот самый Эрве?

— Да, именно! — Я вся вспыхиваю.

— Какая прелесть, — она просто воркует.

Эй, стоп, он ей нравится, что ли? Похоже, да. А все этот секс у стенки. На миг я жалею, что не пригласила еще и Эстеллу, но у Эстеллы отношения с обманом такие же, как у Дональда Трампа с культурой: радикальная оппозиция.

Эрве уже весь расплылся в улыбке.

— Ладно-ладно. Садитесь, я вкратце изложу вам план. Жозефина…

— Здесь! — восклицает моя подруга, поднимая руку.

— Жо, все это всерьез! От того, что случится в ближайшие минуты, зависит моя жизнь. Ну, жизнь, может, и нет, но сама знаешь… Итак, ты выманиваешь Давида из его закуточка и уводишь как можно дальше, чтобы мы с Эрве могли проникнуть к нему и стереть эти записи.

— Выманить его. Увести. Есть, шеф! Подумать только, мои родители считали, что их деньги за мои занятия на курсах Флоран[5] были потрачены впустую! Вот жаль, что их здесь нет, а то полюбовались бы на мою первую главную роль.

— Ты ходила на курсы Флоран? — Я удивлена. — Ты никогда мне не говорила.

— Ого! Да. Да вы еще столько обо мне не знаете! Скоро тебе откроется все величие моего таланта, и надеюсь, ты сможешь оценить его по достоинству.

— Да, поняла. И все-таки смотри не переигрывай. Он не должен ничего заподозрить, — говорю я ей, испытывая небольшое облегчение. — Не заставляй меня пожалеть, что я не привлекла к операции Эстеллу.

Еще через пятнадцать минут, когда каждый уже получил задание, мы крадемся гуськом по стеночке в тот коридор, в конце которого закуток.

— У тебя все о’кей, Жозефина? — шепчу я. — Главное, не забудь — уведи его как можно дальше отсюда. Я не знаю, сколько нам потребуется времени, чтобы вскрыть замок.

Да, с утра я посмотрела кучу роликов на Ютьюбе, но я не уверена, что смогу сразу нащупать нужную пружину в замке своей заколкой для волос.

Жозефина сложила руки на груди, закрыла глаза и теперь пытается успокоиться с помощью дыхательных упражнений.

— С ума сошла, что ли? Замечу, что есть маленькая неувязочка — любой может заехать сюда в любой момент, и весь план полетит к чертям!

— Давай ты не будешь портить мне настрой? Я должна вжиться в роль. Хорошая актриса всегда готовится перед тем, как выйти на сцену.

Бог ты мой, да я пробудила в ней Сару Бернар или кого-то вроде нее…

А вот Эрве все норовит спрятаться за моей спиной, бледный как полотно, не говоря ни слова. И это называется команда! Но вот наконец Жозефина бросается в коридор и готовится произнести реплику номер один, а значит, alea jacta est — то есть жребий брошен.

Оказавшись у двери Давида, она вдруг отшатывается от нее с воплем, от которого едва не вылетают все стекла.

— Ай-й-й-й-й-й! Сюда, ко мне, помогите! — орет она, падая и трепыхаясь.

Я слышу, как дверь открывается, немного выглядываю из укрытия. Ну конечно, это Давид, охранник.

— Мне больно, как же больно! — надрывается Жозефина, словно Лара Фабиан перед микрофоном. — Отвезите меня в больницу! Я ног не чувствую! Наверняка я уже парализована!

А ведь знала же я, что привлечь Жозефину — плохая идея. Предел ее нервной системы — разок сыграть в «Уно»!

— Дышите глубоко, — приказывает ей Давид, — и объясните мне, что с вами произошло.

— Знаете, иду я, значит, по вашему коридору, навестив сперва мою двоюродную прабабушку, и вдруг чувствую — моя нога ни с того ни с сего сама пошла назад! Вот так вот, — объясняет Жозефина, сопровождая рассказ не поддающимися описанию жестами.

— Ваша нога сама пошла назад? Вы в этом уверены?

— Ну разумеется, уверена. Я же была здесь и могу это подтвердить.

— Гм.

— Как это «гм»? Хотите сказать, вы лучше меня знаете? — негодует она, оскорбленная тем, что правдивость ее падения можно подвергнуть сомнению. Как, впрочем, и ее актерские способности.

«Эх, Жозефина, Жозефина. План же! Придерживайся плана, — пытаюсь я передать ей мысленно. — Сейчас ты от него отошла…»

— Дело в том, что если уж ваша нога смогла сама шагнуть назад, как вы говорите, то, значит, она всегда так и ходила. Однако ноги не слишком любят ходить назад. А ну-ка, дайте я взгляну…

— Хотите сказать, вы умеете оказывать первую помощь?

— В казарме у себя в деревне я много лет служил пожарным-добровольцем. Так что давайте-давайте. Показывайте.

И вот я наблюдаю, как Давид хватает ногу Жозефины и принимается ее ощупывать.

— Сдается мне, перелома нет, — заключает он, — а ну-ка, попробуйте выпрямить ее, поглядим.

«Придумай же что-нибудь, Жозефина, ну хоть что-нибудь», — умоляю я ее мысленно.

— У меня голова кружится, — вдруг заявляет она. — Меня сейчас вырвет. Да, думаю, вот прямо сейчас. Должно быть, падая, я получила сотрясение.

— Сотрясение?

— Да. Теперь я точно вспомнила — моя голова стукнулась о пол. Меня нужно отвезти в больницу и обследовать. Уж кто-кто, а пожарный это понимает. Правда же?

— В случае подтвержденной черепно-мозговой травмы…

— По-вашему, я мифоманка, а? Если я сильно ударилась, у меня может случиться кровоизлияние в мозг, мы попросту теряем драгоценное время!

Она это серьезно? Или это я слишком серьезна? Нет, я точно нет. А вот Жозефина явно настроена на победу. Причем до такой степени, что, быстро забыв о своей травмированной ноге, кажется, вспоминает о плане Б и падает Давиду в объятия.

— Мне невыносимо больно, скорей же, отвезите меня в больницу, — умоляет она с тем же правдоподобием, с каким Эмманюэль Макрон расхваливает вкус кордон блю.

— Могу ли я сперва сообщить вашей двоюродной прабабушке?

— А кто это?

— Ваша двоюродная прабабушка. Вы же сказали мне, что шли от нее, когда вас угораздило навернуться.

— Ах да. Правда. Вот видите, у меня уже ретроградная амнезия от перенесенного шока! — выдает она не без гордости за свое нешуточное медицинское словцо, несомненно придуманное. Однако оно явно произвело впечатление. — Если я говорю вам, что это срочно, значит, нам нужно отправляться прямо сейчас. А моя двоюродная прабабушка наверняка уже спать легла. Так что…

— Это в половину шестого вечера-то?

— Она очень, очень старая.

Только бы он проглотил эту наживку. Я никогда больше не стану трахаться в паркинге, клянусь головой Эрве, который так и стоит позади меня, застыв как статуя. Надо бы проверить, дышит ли он вообще.

— Хорошо, — вздыхает Давид, — дайте мне минуту, я заберу ключи и отвезу вас.

Стоит ему исчезнуть в глубине своего закутка, как Жозефина поворачивается к нам,