Взятая горным человеком - Мия Броуди Страница 5

“Что бы ты ни готовила, пахнет очень вкусно”, - говорит он.

Я радуюсь комплименту. Кулинария — одно из моих любимых занятий, а готовить для Романа еще лучше. “Это курица с пармезаном”.

В его глазах появляется улыбка, когда он смотрит на меня сейчас. Он жестикулирует вперед. “Показывай дорогу”.

Я знаю, это смешно, потому что Роман, вероятно, думает обо мне не так, как я думаю о нем. Но я все равно придаю своим шагам дополнительную размашистость.

Его носки скользят по паркетному полу позади меня. Должно быть, он сбросил оксфорды. Я не могу не испытывать тайного трепета оттого, что вижу его расслабленным в своем доме.

Я суетлюсь на кухне.

Он наблюдает за мной, скрестив руки на широкой груди, и хмурится. Но я не думаю, что он сумасшедший. Он смотрит на меня больше как на головоломку, и он пытается разгадать все кусочки.

“Ты часто ездишь по работе?” Я хочу спросить его, встречается ли он с кем-нибудь, хотя я не совсем понимаю, как произнести эти слова.

“За последние шесть месяцев все меньше и меньше”, - говорит он.

Я делаю паузу в приготовлении лапши. Курица с пармезаном всегда вкуснее пасты англе. “Что-то изменилось?”

Я беспокоюсь о его здоровье. Я беспокоюсь об артрите, из-за которого опухают его руки. У моей мамы было аутоиммунное заболевание. Как только у вас развивается одно заболевание, вашему организму легче заболеть вторым. Более того, у людей с аутоиммунными заболеваниями часто ослабленный иммунитет. Я беспокоюсь о Романе, который здесь совсем один, и никто за него не суетится.

“Это сложно”, - выдавливает он из себя.

“Ну, ты встречаешься с друзьями или с кем-нибудь еще, когда путешествуешь?” Это верно. Сохраняй нормальный тон, и он ничего не заподозрит.

Он хмурится. “Все мои друзья здесь”.

Я вздыхаю. Он не дает мне много работы. Как я собираюсь выяснить, одинок ли Роман, если он не дает мне никаких подробностей? Я обыскивала этот коттедж сверху донизу каждый раз, когда бывала здесь, и никогда не находила следов присутствия женщины. Но это может означать, что он ходит к ней домой.

Наконец, я решаю быть немного более прямой. “Есть ли среди твоих друзей женщины?”

Он долго не отвечает, и я бросаю на него взгляд через плечо. Он наблюдает за мной с весельем на лице.

Мои щеки горят. Он смеется надо мной.

“Ты пытаешься выяснить, одинок ли я?”

Я пожимаю плечами, надеясь выглядеть невозмутимой, и возвращаюсь к приготовлению еды.

“Это не мое дело”, - я выдавливаю слова из пересохшего горла и засыпанных песком глаз. Что, если он подумает, что я какой-то ребенок? Что, если я читаю в каждом невинном взгляде? Что, если он одинок, но он жаждет не моего общества?

Кажется, он чувствует мои мысли, потому что подходит ближе. Он встает позади меня и кладет руки по обе стороны прилавка, удерживая меня. Он глубоко вдыхает, от этого движения волосы у меня на затылке встают дыбом. “Никаких подруг. Как насчет тебя?”

Он такой большой, и то, как он окружает меня, окружает мое тело, заставляет меня чувствовать себя в безопасности впервые за долгое время. Запах его одеколона проникает в мои ноздри, и я с трудом могу ясно мыслить, когда он стоит так близко. “У меня нет подруг, за исключением Айви в кондитерской. Она забавная”.

Он рычит, и я чувствую вибрацию спиной. “У тебя есть друзья-мужчины?”

“Н-нет”.

Возможно, это мое воображение, но его поза расслабляется при моем признании. Знание делает меня храброй.

“Есть только один мужчина, но я не думаю, что он обращает на меня хоть какое-то внимание”. Моему голосу удается говорить ровно, несмотря на то, как колотится мое сердце и сбивается дыхание. Я сделала это. Я выложила все свои карты на стол. Теперь я могу только надеяться, что Роман не разобьет мне сердце.

“Он уделяет тебе гораздо больше внимания, чем ты думаешь”. Его теплые губы скользят по раковине моего уха.

Мое дыхание все еще прерывистое. Голова идет кругом от этой новой информации. Он имеет в виду меня? Он должен иметь в виду меня, верно?

Звенит таймер духовки, и я вздрагиваю, удивленная этим звуком.

Роман делает шаг назад, чтобы я могла вытащить курицу из духовки.

Еда приготовлена идеально, но я не могу сосредоточиться на ней, когда он так близко. Я не отрываю глаз от плиты, когда говорю: “Почти готово. Тебе следует помыть посуду”.

Он моет в раковине, пока я накрываю на стол.

Мы наслаждаемся тихим ужином вместе. Что ж, я предполагаю, что ему это нравится. Он мало говорит. Он ворчит, даже когда я пытаюсь задать ему вопросы о его бизнесе.

После моей четвертой попытки завязать разговор, которая наталкивается на каменное молчание, я признаюсь себе, что я Роману не нравлюсь. Очевидно, я неправильно истолковала то, что произошло за стойкой. Унижение обжигает мне нутро.

Я убираю тарелки короткими, резкими движениями, прежде чем наклонить голову и поспешить к входной двери. Я надеваю туфли. “Это было…”

Я машу рукой, не потрудившись закончить свое неуклюжее предложение. Не имеет значения. Я больше никогда сюда не вернусь. Я была глупой и наивной, думая, что он увидит меня в своем доме и обрадуется.

Прежде чем он успевает что-либо сказать, я выбегаю за дверь. Над головой гремит гром, и я надеюсь, что смогу вернуться в трейлер до того, как разверзнутся небеса.

Я сажусь в свою машину и вставляю ключ в замок зажигания. Но машина отказывается заводиться, что бы я ни делала. Я хлопаю по рулю, ругательство срывается с моих губ.

Именно в этот момент тучи решают разверзнуться и обрушить весь дождь, который они сдерживали.

Я не могу починить свою машину без инструментов, и я не могу пойти домой. Я останусь с грубым горным человеком на ночь. Я сглатываю при мысли. “Это прекрасно. Держи свои руки при себе. Ничего особенного.”

Стук в мое окно пугает меня. Роман стоит там, держа зонтик.

Я опускаю окно и смотрю на него. Должен быть предел тому, сколько унижений может вынести один человек, прежде чем земля разверзнется и поглотит его. К настоящему времени я, должно быть, опасно близок к этому пределу. “Я могу поспать здесь”.

Он фыркает и дергает за ручку двери. Следующее, что я помню, он отстегивает мой ремень безопасности и притягивает меня в свои объятия.

Он берет меня на руки, как будто это самая естественная вещь в мире, как будто это то, что он делает постоянно. Мое глупое сердце желает, чтобы это было правдой.

Каким-то образом ему удается затащить нас обоих обратно в хижину и прикрывать меня зонтиком. Я должна настоять, чтобы он опустил меня. Я должна вырваться из его объятий. Идея кажется неправильной, и мне будет не хватать его тепла. Я соглашаюсь пискнуть: “Я буду молчать”.

Он не обращает внимания на мои слова. Он хватает мою спортивную сумку, которую я случайно оставила в спешке, чтобы убраться