С любовью, папочка - Марго Скотт Страница 5

Он качает головой, и, клянусь, я вижу, как вздувается и пульсирует вена у него на шее. — Я увидел кровь. Не успел я опомниться, как оказался на парне с большим куском битого бетона в руке… Я бы проломил ему череп, если бы не услышал ее крик.

Лукас с трудом сглатывает, его плечи опущены. Я чувствую странное и внезапное желание обнять его, что, когда я думаю об этом, кажется странной реакцией на его признание в том, что он чуть не убил парня. Тем не менее, я не могу сказать, что сама бы не ударила этого засранца.

— Я признал себя виновным в нанесении побоев второй степени и отбыл свой срок, говорит он. — Это было мое первое, и последнее, правонарушение.

Его пристальный взгляд скользит по моему лицу, и от него не ускользает тревога. Мое сердце болит за него, как и другие части меня, части, которые я не готова признать, воспламеняются от его внимания.

— Что ж, наконец говорит Нина, протягивая руку через стол, чтобы накрыть его ладонь своей. — Это замечательная история, Лукас. И я так благодарна, что ты поделился ею с нами.

Лукас кивает, неловко ерзая под пристальным взглядом моей тети. У Нины есть такая манера — видеть людей насквозь. Она придвигает к себе его чашку с блюдцем и одним ловким движением переворачивает чашку, высыпая содержимое на блюдце. Она поднимает чашку и начинает изучать листья, которые прибило к стенкам. Сама я не разбираюсь в чайных листьях, так что для меня это просто мусор, но не для Нины.

— Чувство вины, говорит Нина. — Огромная волна чувства вины несла вас большую часть этого года. Она поднимает взгляд на его лицо. — Возможно, за преступление, которое вы совершили?

Его кадык вздрагивает. — Нет, мэм. Я сожалею только о том, что такой отвратительный человек теперь считается жертвой в глазах закона вместо того, чтобы нести ответственность за совершенные им преступления.

Сильные, уверенные слова Лукаса вызывают теплую дрожь у меня по спине.

— Хм. Нина косится на чашку. — Тогда что-то еще. Что-то, что положительно разрывает тебя изнутри.

Подает звуковой сигнал таймер духовки. Я поднимаюсь со стула и говорю: — Ужин готов. Тетя Нина, это значит, что пора прекратить допрашивать беднягу.

— Все в порядке, ласково говорит он.

Его теплый взгляд омывает меня. Из-за чего бы еще Лукас ни чувствовал себя виноватым, сегодня это не имеет значения. Он здесь, за моим столом, потому что я попросила его об этом. Я испугалась, начала сомневаться в своей интуиции, а также в мужчине передо мной. Уязвимость не всегда дается мне легко, но я стараюсь быть лучше, рискуя своим сердцем. Этого хотел бы мой папа. Если бы я не отправила ему открытку на день рождения много лет назад, кто знает, были бы у нас сейчас отношения?

Я направляюсь на кухню, чтобы достать еду из духовки. Я накладываю несколько порций для Лукаса и моей тети и возвращаю тарелки на стол как раз вовремя, чтобы услышать, как моя тетя говорит: — Ну, тогда, я думаю, все улажено.

— Что улажено? Я ставлю тарелки перед Лукасом и Ниной, с опаской медлю, не решаясь взять свою тарелку, пока точно не пойму, что произошло буквально за полторы минуты, пока меня не было за столом.

— Лукас согласился помочь нам, выполнив работу в соседнем доме, говорит Нина слишком небрежно, в обмен на комнату и питание.

Что сказать?

Лукас выглядит смущенным, когда поднимает на меня взгляд. — Я не буду этого делать, если тебе это неприятно, Татум.

Мое имя звучит восхитительно в его устах.

— Конечно, ей комфортно. Нам и в голову не пришло бы брать с вас плату за пребывание в комнате, пока вы ее для нас ремонтируете. Итак, Татум, ты знаешь, как сильно я обожаю своего внука-рептилию, но я должна подвести черту за обеденным столом.

Я все еще не могу прийти в себя от ошеломляющей новости, которую моя тетя только что вывалила нам на колени, когда она указывает Марцеллуса на моем плече.

— Хорошо… Я осторожно перекладываю Марцеллуса на ладонь. — Извините, мне нужно уложить мою ящерицу спать.

Я практически взлетаю по лестнице и иду по коридору в свою спальню. Лукас Янг переезжает в соседнюю комнату. Я помещаю Марцеллуса в его террариум, а затем опускаюсь на свою неубранную постель, мой разум и тело переполняют противоречивые эмоции.

Что в этом такого? Говорю я себе. У нас были арендаторы столько, сколько я здесь живу. Но мысль о том, что этот конкретный арендатор работает, спит и принимает душ по другую сторону стены, заставляет мою кожу гореть.

Этот закоренелый преступник, практичный незнакомец, который по возрасту годится мне в отцы, но который смотрит на мои губы так, словно хочет попробовать их на вкус… Действительно ли я хочу, чтобы этот мужчина жил по соседству?

Да, я думаю, да.

ГЛАВА 3

Лукас

Все происходит так быстро, что у меня нет времени подумать о возможных последствиях. Или, может быть, это отговорка. Может быть, я не хочу думать об этом, потому что впервые за много лет все начинает складываться в мою пользу.

У меня не так много вещей, так что день переезда проходит довольно просто. Тем не менее, Татум вызвалась помочь мне занести несколько сумок внутрь, и, кажется, она рада помочь. Даже с нетерпением. И я не собираюсь упускать возможность провести с ней еще немного времени. Я позволяю ей нести спортивную сумку, набитую одеждой, в то время как сам распоряжаюсь теми немногими личными вещами, которые хранил на складе, пока был в тюрьме.

Квартира старая, и тот, кто жил здесь ранее, точно не помогал с ремонтом. Краска отслаивается, на стенах дыры и пятна от того, где висели картины. Дверцы шкафчиков почти слетели с петель, а линолеум на столешнице истерт до чертиков. Ковер нужно будет заменить, и даже не заставляйте меня начинать с ванной.

Но я никогда в жизни не был так счастлив, переехав в квартиру.

— Я и не подозревала, что здесь есть дыра, говорит Татум, рассеянно проводя пальцем по дыре в стене.

— Осторожно, — говорю я, не задумываясь. Она вытягивается по стойке смирно, и я вижу, как на ее щеках появляется симпатичный румянец.

— Прости, папа, — бормочет она.