Я тебя хочу (СИ) - Анна Мишина Страница 49

– Тогда дайте мне телефон, позвонить надо. А то может и тут в коридоре ждет она? Лана ее зовут.

– Тут ваша мать медперсонал строила, еле выпроводили, но она обещала приехать…

– Мне она тут не нужна, – пытаюсь подняться, но мне не дают.

– Вам нельзя вставать. У вас тяжелая травма головы. Хорошо, что вообще обошлось без комы.

Замираю.

– Травма головы?

– Да, вас привезли сюда уже без сознания. Вас избили.

Пытаюсь вспомнить, но не получается.

– Так, сейчас вами займутся. Снова обследуем, проверим все, и если все будет хорошо, то переведем вас в обычную палату. А теперь наберитесь терпения и не нервничайте, – командует док, и мне приходится опустить голову на подушку. В затылке будто свинцом налилось. Только сейчас понимаю, что силы мои иссякли. Но сердце продолжает колотиться о ребра, и желание встать не отпускает.

Но я даю себе немного времени. Все же жду, когда все эти процедуры закончатся, и около меня утихнет суета. Сколько времени проходит не знаю, я вообще не ориентируюсь.

– Сколько времени? – спрашиваю одну из медсестер, которая рядом.

Она незаметно мажет взглядом по наручным часам.

– Почти два.

– Что со мной? Все норм? Переведут в палату?

– Да, скорее всего, – натягивает улыбку.

Уже хорошо. В палате, не пристегнутый к аппаратам, я смогу двигаться. А может, и свалить.

– А телефон можно?

– Как будете переведены, будет у вас телефон, если он был.

А переводят меня в палату вечером. Здесь уже вижу, что за окном не так светло. Стоит только оказаться здесь, как в палату влетает мать.

Лять! Просил же не говорить ей.

– Никита, сынок, – садится на край койки. – Я договорюсь, тебя переведут в платную, – кидает взгляд на моего соседа, мужика лет пятидесяти, который, сидя у окна, грыз зубочистку.

– Не надо меня никуда переводить. Я здесь ненадолго.

– Ты поправишься, и все будет хорошо, – словно не слышит меня.

А когда в палату входит Катя, вот тут я начинаю закипать. Вижу их с матерью переглядки, от того и бесит вся эта постанова.

– А ты чего тут забыла? – спрашиваю, когда мать ей освобождает место рядом со мной, и девушка садится ближе.

– Так за тебя переживаем. Напугал нас, – невинная улыбка и взгляд преданный, что тошнит.

– Мам, – перевожу взгляд на мать, – забирай эту и проваливайте, – выходит грубо.

– Никит, ты не прав. Каждый имеет право на ошибку и на реабилитацию. Вот увидишь…

– Вот ты что хочешь делай, а мне нахер все это не нужно, – рявкаю и, откинув одеяло, хочу сесть.

Благо все рефлексы проверили, и все у меня работает. Спускаю ноги с койки.

– Стой, тебе нельзя! – вскрикивает мать.

– Ага, еще пристегни меня тут наручниками, чтобы я до толчка дойти не мог, – хмыкаю, игнорируя ее крики.

Катя хватает меня за руку, но я отталкиваю девушку.

– Харэ, мать его! – не выдерживаю. – Пошли вон, обе! Устроили цирк! Мне сейчас материнская забота нахрен не уперлась, а ты, – смотрю на Катю, – вообще забудь меня.

– Ты думаешь, нужен своей бабе? – шмыгает носом девушка. – Только вот где она? Мы тут, мы с тобой, а она где? Ты для нее пустое место!

– Пошла вон! – рявкаю, указав рукой направление.

– Урод! – отвечает зло и выбегает из палаты.

– Никит, ты дурак. Так нельзя с девочкой… – мать следом за ней.

– Угу, с девочкой, блять, – горько усмехаюсь.

– Ну ты парень жжёшь, – посмеивается мужик.

Оглядываюсь на него.

– Курить есть? – спрашиваю.

– Так тут нельзя.

– Сказки не рассказывай, – усмехаюсь. – Мозг взорвется, если не затянусь.

– Подползай, – подзывает, и я, осторожно встав на ноги, делаю пару шагов.

Подымив в окно, я все же натягиваю больничные штаны, которые норовят сползти, и выхожу из палаты. Мне нужен телефон. Поэтому направляюсь к дежурной медичке, которая сидит, что-то пишет. Опираюсь о стол. Девушка поднимает взгляд.

– Мне нужен телефон.

– А мне квартира, – усмехается.

– Понял. А если серьезно? Ко мне должна была приходить девушка, лет тридцати, может с сыном. Была? Красивая такая, брюнетка, кареглазая.

– Была ваша жена, – выдает она, слегка меня удивляя.

– И где она? Сказала, когда придет?

– Так она здесь, – снова усмешка.

– Где? – напрягаюсь.

Если ее мать увидит, снова будет скандал. А я не хочу, чтобы она нервничала.

– Так в гинекологии. Плохо ей стало, положили.

– В г… где? – не въезжаю.

– Ох, да пойдем уже, провожу. К ней можно, – поднимается из-за стола. – Люсь, подмени меня, – кричит кому-то и направляется к выходу по коридору. – Ты идешь? К жене? – оборачивается.

Киваю и тороплюсь за ней.

Мы поднимаемся на этаж выше. По коридору. Здесь пациенты – женщины. В халатах, да ночнушках. На меня смотрят с любопытством. Да, видок у меня еще тот.

– Насть, ошиблась адресом, у нас тут женское отделение, – посмеивается одна из медсестер, завидев нас.

– Он к своей жене. Сегодня поступила к вам от нас сразу.

– А-а-а, – тянет. – Тогда в триста пятую веди.

И я иду. Передо мной открывают дверь нужной палаты, и я сразу же вижу ее. Вхожу. Здороваюсь с присутствующими тут женщинами.

Услышав мой голос, Лана тут же находит меня взглядом и замирает.

Бледная. Осунувшаяся. Синяки под глазами.

Подхожу к ней, сажусь на край кровати.

– Привет, фея, – улыбаюсь.

Рад видеть ее, сил нет как. Обнять хочется.

– Ник, – закусывает губу и, присев, тянет ко мне руки.

Наклоняюсь к ней, и она тут же обвивает меня за шею. Целует, куда попадет. Шмыгает носом.

– Живой. Мой.

– Угу, твой, – соглашаюсь и пытаюсь поймать ее губы, чтобы поцеловать. Но она отстраняется.

– Не лучший вариант, – смущенно улыбается и виновато на меня смотрит.

Не понимаю, о чем она.

– Токсикоз у меня. Сегодня накрыло, – признается.

Я какое-то время пытаюсь переварить информацию.

– Токсикоз – это что?

– Это симптом беременности, Ник. Я беременна.

Секундное замешательство, а потом выдыхаю с облегчением.

В голове фейерверк. Сердце готово разорваться от нахлынувшего счастья. Улыбаюсь как придурок. Но счастливый придурок.

– Я даже знаю, кто у нас будет, – снова притягиваю ее к себе, вдыхая родной запах.

– Кто? – шепотом.

– Дочка. Представляешь, во сне видел. А потом твой голос слышал.

Вздрагивает, и я понимаю, что моя фея плачет.

– Эй, мы так не договаривались, – пытаюсь заглянуть к ней в глаза, но она уворачивается, пока не ловлю ее лицо ладонями и не фиксирую. – Что не так?

– Все так, – всхлипывает. – Это, видимо, гормоны шалить начинают. Я так рада, что ты живой, чуть побитый, но живой. Я так за тебя испугалась! Я так тебя люблю!

– И я тебя люблю! – все же целую