Татьяна Зинина - На осколках зазеркалья (СИ) Страница 49

      Я могла часами сидеть рядом с ним, мерно покачивая колыбель, или напевать какую-нибудь мелодичную песенку. Кстати, ему явно нравилось, как я пою... и он даже плакать переставал, услышав мои завывания.

      Иногда приходил Тим, и мы молча сидели на полу у кроватки, просто слушая, как в полной тишине комнаты мерно посапывает этот чудный мальчик... В такие моменты мне даже начинало казаться, что всё обязательно наладиться, и в мире произойдёт ещё много чудес. Все будут взаимно влюблены и безмерно счастливы, но стоило покинуть детскую, как вся тяжесть и жестокость этого мира возвращалась снова.

      Я глупо мечтала, что когда-нибудь мы с Тимом сможет точно так же сидеть у другой колыбельки, но тут же отвешивала себе смачный мысленный подзатыльник, иногда сопровождая его настоящим, и снова окуналась в реальность.

      Эта беременность сделала меня до жути сентиментальной. Теперь я могла расплакаться от слезливой сцены в фильме или от резкой обиды на весь мир. Катя объясняла, что это как-то связано с гормонами, да только не смотря на все эти научные объяснения, я искренне ненавидела себя в такие моменты.

      У Егора с Катей отношения медленно налаживались, хотя до полного перемирия ещё было слишком далеко. Он приходил каждый вечер после работы и помогал Кате во всём, что касалось ребёнка. А по выходным и вовсе засиживал у нас днями напролёт.

      Но больше всего мне запомнился визит Иры - бабушки Вэла. Она пришла как-то утром, и провела с внуком почти весь день. Катя тогда, наконец, смогла выбраться в парикмахерскую, так что за мелким мы следили вдвоём.

      Когда малыш уснул, мы с Ирой благополучно переместились на кухню, где и провели всё время до возвращения Кэт. Разговор за кофе был непринуждённым и довольно весёлым, пока меня не угораздило заикнуться про ссору Егора и Кати. Тогда Ира заметно нахмурилась, а потом сказала то, что попросту лишила меня дара речи на несколько долгих минут:

      - Знаешь Рина, наверно это какое-то семейное проклятие Орловых... - проговорила она со странным выражением лица. - Слишком уж всё похоже повторяется. Когда-то мать Тристана рассказывала мне, что перед самым рождением его старшей сестры, они с его отцом почти расстались. Я уж не помню подробностей, но вроде получилось так, что они собирались расписаться, но то ли её родители оказались против, то ли сам жених вдруг понял всю глупость своего поступка в восемнадцать лет. В общем, они разбежались... а спустя какое-то время она узнала, что беременна. Тогда высоконравственные родители попросту выгнали порочную дочь из дома. А её суженого в то время и след простыл. Потом она поселилась в общежитии, благополучно родила прекрасную дочку, а как только девочка доросла до яселек - вышла на работу. Тут-то и объявился её блудный Тимофей, и они всё-таки расписались...

      - А вам не кажется, что наличия в прошлом одной подобной истории слишком мало, что говорить о каком-то проклятии, - возразила я, наливая Ире вторую порцию кофе.

      - Это ещё не всё, - ответила она с улыбкой. - Следующими жертвами стали мы с Тристаном.

      - Вы тоже рожали без мужа? Близнецов? - вот это показалось мне самым настоящим женским подвигом.

      - В нашем случае всё получилось немного проще, - Ира одарила меня добрым взглядом. - Мы жили в более демократичные времена, когда связи до свадьбы перестали казаться ужасным преступлением. Мы познакомились на танцах, дружили около года, а когда отношения начали медленно подходить к ЗАГСу, Тристану предложили уехать на заработки на север, почти на полгода. Я не одобрила, мы поругались и решили, что не станем проверять отношения расстоянием. Он уехал, а через несколько дней я поняла, что допрыгалась... Врач определила беременность. Это стало для меня настоящим ударом, но не успела я с ним смириться, как тот же доктор на осмотре уловила биение двух сердец. Вот тогда я впала в настоящую панику. К тому времени, когда вернулся Тристан я была уже почти на восьмом месяце, и он без труда догадался о том, что я так упорно хотела от него скрыть. Он отказывался верить, что я могу быть беременна от кого-то другого. Представляешь, почти силой затащил меня в ЗАГС, где работала его тётя. Она-то и расписала нас без ожидания и очередей. А через несколько недель родились мальчики.

      - А теперь нечто подобное произошло с Катей и Егором... - проговорила я, обдумывая слова Иры. А в голове само собой родилось дополнение, касающееся второго её сына.

      - Надеюсь, что Тимура это проклятие обойдёт, - добавила она, тяжело вздыхая над кружкой с кофе. Жаль её расстраивать, но, увы, Тим уже по уши в этом... хотя сам даже не подозревает, что так вляпался.

      Почему-то рассказ Иры только сильнее разбередил и без того сильные сомнения, и теперь на весах принятия решения появился ещё один аргумент "за" - это бабушка. Всё-таки мама Тима мне очень нравилась, да и Тристана я любила, как родного дядю. Думаю, они бы тоже полюбили моего ребёнка. Ведь, лишая своего малыша непутёвого отца, я так же лишу его и старших родственников, и братика Вэла... Так имею ли я право на такое решение?! Думаю, что нет.

      С того дня сомнения почти поутихли, так как решение оказалось почти принятым. А сегодня должно было состояться наше очередное выступление. Как и прошлое, оно проходило в каком-то крупном клубе, и вместе с нами в вечере принимали участие ещё несколько коллективов. Среди них были и известные на всю страну, и те, о ком я даже ни разу не слышала.

      Лер говорил, что участвуя в подобных мероприятиях, мы можем существенно увеличить свою аудиторию, что, несомненно, было крайне важно на нынешнем этапе. Потому Фил бесконечно отыскивал, где организуется что-то подобное и договаривался о включении нашей группы в список участников. Пока мы ограничивались одним лишь Питером, но Фил намекнул, что следующий концерт состоится уже в столице.

      В общем, я решила, что поведаю обо всём Тиму сразу после выступления, а потом технично сбегу, и на пару дней засяду в квартире отца. Так у него будет время обдумать моё сообщение и обойтись без лишних жертв.

      Да только всё не заладилось с самого начала, потому что, лишь переступив порог гримёрки, я тут же столкнулась со смутно знакомой длинноволосой брюнеткой. А когда наши взгляды встретились, отчётливо рассмотрела в её карих глазах странное презрение, медленно перерастающее в какую-то жгучую ненависть... Это одновременно и смущало и пугало, но когда она хищно улыбнулась, перед глазами сама собой всплыла картинка нашей прошлой встречи... и в этот момент я сильно пожалела, что имею такую хорошую память.