Узнай меня, если сможешь - Лада Шведова Страница 46

А у меня просто мозг кипел от внезапного признания. Что значит, я ему нравлюсь? Боже, может, мне и впрямь нужен словарь, и я перестала понимать значение слов? Или меня подвел слух. Или у меня галлюцинации из-за того, что лака нанюхалась… Не мог же Орешин и впрямь ляпнуть такое, да еще с серьезным видом! Или… он уже увидел свой маникюр и начал мстить, не отходя от дивана? На ходу все продумав?

Орешин задрал голову к потолку, тяжко вздохнул, затем посмотрел на меня:

– Мне нравишься ты. Ты. С самой первой встречи. Думаешь, я не понял, с кем общался все время? Твоя Зоя замороженная и шуток не понимает. Не в моем вкусе. Я просто ждал, когда вы расколетесь, ну и… веселился немного, ведь когда разыгрываешь другого, будь готов к ответу.

– Ты без конца звал меня Сколопендрой!

– Потому что я правда в восторге от этого имени.

– Да оно отвратительное! Как Скорпиониха или Сороконожка.

Антон покачал головой:

– Нет, правда, ты возмущаешься или опять подсказываешь? Потому что клянусь – на второе похоже больше, милая ты Сороконожка.

– Ты сказал, что хотел поцеловать Зою и перепутал нас в темноте! – припомнила я очередную обиду, вообще не в состоянии остановиться. – Ты сказал прохожим, что я читаю молитву, когда я споткнулась и упала!

– И прохожим было весело. Неловкость случается со всеми, а внезапная молитва на трамвайной остановке – большая редкость и запоминается, – Орешин ухмыльнулся, возвращая себе привычный вид и покачал головой: – Завязывай уже вспоминать все подряд. Как говорится, кто старое помянет… тому нового не достанется!

– В зеркало посмотри с этой мыслью, – мстительно ухмыльнулась я, решив, что присваивание чужих проделок – не такая уж и плохая идея. Получится, что не парни меня подставили, как последнего лоха, а это я украла их славу.

И пока Антон искал зеркало, я убежала в ванную комнату.

От греха подальше.

Глава 39

Из укрытия я вышла, когда в дверь постучал Рома и сказал, что Орешина в доме нет и путь свободен. Оказалось, Антон ушел в магазин искать жидкость для снятия лака.

– А вообще ты молодец, норм девчонка. Не заложила, – одобрил Щербаков.

– У меня свой интерес.

– Какой? Флирт? Ну тогда вы с Тохой точно два сапога пара.

– Это в каком таком смысле?!

– В самом что ни на есть прямом, неужели не поняла еще? Он вроде тебе все прямо сказал. До того, как обозвал тебя стервой и убежал за жидкостью от синевы на ногтях, но это уже несущественные детали.

– Вы подслушивали? – От этой мысли я вспыхнула, от смущения даже щеки загорелись. Не утро, а катастрофа со всех сторон! Мало того, что Орешин обрушил на меня странное признание, так еще и все его чокнутые дружки стали свидетелями! Никакой приватности. Даже прямо сейчас – пока я переживала эту новость, Щербаков разглядывал меня и ухмылялся, спасибо хоть не сфотографировал.

Я покраснела еще больше. Рома подмигнул и сказал:

– Если хочешь, мы на этот ваш обед-свидание завалимся толпой! Просто представь выражение лица Тохи в этот момент! Да он наверняка лопнет от злости! Будет еще смешнее, чем утром.

– Вы какие-то изверги, – вздохнула я.

– Да не, просто давно дружим, а он всем задолжал.

– Ясно. За предложение спасибо, но вряд ли оно мне пригодится – обеда не будет.

– Почему?!

– Сам сказал – он обозвал меня стервой и отправился на поиски жидкости для снятия лака. А я не думаю, что она продается в местных лавочках, разве что в большом супермаркете, том самом, который в сорока минутах ходьбы. В общем, у Антона есть повод отказаться от обеда.

Щербаков посмотрел на меня с печалью и покачал головой:

– Понятно: ты вообще не шаришь. Но да ладно… – Он громко хлопнул в ладоши и повысил голос, обращаясь ко всем обитателям дома: – Эй, мужики! Сашка говорит, чтобы мы собрались на кухне – она приготовит нам завтрак!

– Я такого не говорила! И вообще, я плохо готовлю!

– Ну ты же девчонка?

– Это, знаешь ли, уже махровый сексизм, – разозлилась я, но на кухню все равно отправилась – уж яичницу этим оболдуям пожарить смогу.

Готовка выдалась смешной и суматошной, парни то вспоминали ярость Антона и ухахатывались над этим, то переключались на новогодние планы. Оказалось, на центральной городской площади будет салют (если снегопад к тому моменту хоть немного утихнет) и концерт с участием старой рок-группы. Про концерт я знала – папа собирался его посетить, но теперь вряд ли сможет спуститься ради этого с гор.

Мы позавтракали, в это время к нам заглянула хозяйка дома с теплым печеньем в честь праздника. На меня женщина поглядывала с удивлением, и я ее не винила. Сама понимала, сколь странно смотрюсь среди шебутных парней. А Орешин так и не вернулся – видимо, и правда отправился в тот далекий супермаркет. Почему-то утренний розыгрыш перестал казаться мне таким уж веселым, да и вообще… без Антона уже не так весело. Никто не тормошил меня так, как это делал он, и из-за этого я все время чувствовала себя лишней. Навязанной снегопадом гостьей.

– Я позвоню родителям и прогуляюсь, – сообщила я остальным, оделась и вышла на улицу.

Время незаметно перевалило за полдень, со всей суматохой это было неудивительно. Воздух был искрящимся, морозным, а снегопад пока стих. Это ненадолго, Кир обещал, что будет еще, но пока выглянуло солнце. Падающие ленивые снежинки сверкали в ярких лучах. Городок тоже сильно изменился. Он оставался волшебным, но уже иначе: если ночью атмосферу создавали многочисленные огни и нависающие тенью горы, то днем, конечно, это был снег! Плотным покрывалом он укрыл деревья, крыши домов и вообще все, на что хватало глаз. Горы из мрачной тени превратились в заснеженную сказку. Я почти попискивала от восторга, оглядываясь. Не зря мама вчера все уши мне прожужжала про великолепие видов, но ее фотографии и близко не отражали увиденное вживую.

Звонок родителям получился теми еще эмоциональными качелями.

Сначала мама была в упадническом настроении и все время винила себя за снегопад и мое одиночество. Она представляла меня каким-то брошенным котенком на обочине трассы. Постепенно мне удалось убедить ее, что если я и котенок, то всем довольный и сытый. Не знаю, поверила ли мне мама, но к концу разговора заметно приободрилась перестала повторять, что меня обижают. И только младший братец на заднем фоне бормотал, что я сама кого хочешь обижу.