Джун Грей - На запад Страница 45

Но в конце того дня оказалось, что Люк — просто придурок, который использует женщин в своих интересах. Он был ничтожеством, а я — наивной дурой, влюбившейся в такого как он.

И вот я сижу на диване, крепко сжимая в руке бутылку вина. Но не пью. Вместо этого я, уставившись на тёмную бутылку, пытаюсь стерпеть эту невыносимую боль в груди, лелея каждый маленький осколок стекла, впивающийся в меня, и с нетерпением ожидая дня, который исцелит мои раны. В конце концов, кожа на месте шрамов куда плотнее.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем кто-то постучал в дверь. Я встала, надеясь, что это Люк, и что мне удастся ещё раз выбить из него всё дерьмо.

Но за дверью стояла Фрэнни с сумочкой, перекинутой через плечо, и бумажным пакетом в руке.

— Я принесла тебе картофельного супа, твоего любимого, — сказала она, проходя в дом и быстро оглядывая всё вокруг. — Не думаю, что я была здесь раньше.

— Просто я никого к себе не приглашаю. — Если бы я это сделала, то стала бы самым большим посмешищем города.

Она положила пакет на столешницу и вытащила пластиковый контейнер и ложку.

— Почему?

— Спасибо. — Я взяла суп и сделала маленький глоток, сочтя его небольшим утешением. — Потому что я ненавижу людей. Они меня бесят.

Фрэнни улыбнулась, выражение её лица было открытым и приветливым.

— Но я же тоже человек.

—Да, и тебя я тоже не приглашала, — произнесла я, идя обратно к дивану. Разлив немного супа на ковёр, я крикнула Джози, чтобы она об этом позаботилась. — Так что ты здесь делаешь?

Улыбка Фрэнни дрогнула, но не исчезла.

— Я просто хотела зайти и убедиться, что ты в порядке.

Очень преувеличивая, я показала ей два больших пальца.

— Всё великолепно. Мне всего лишь разбили сердце и унизили перед всем городом. Ещё один обычный вечер из жизни Кэтрин Холлистер.

Фрэнни присела рядом со мной и положила руку мне на плечо. Прежняя Кэт вздрогнула бы от неожиданного физического контакта, но новая я в данный момент была слишком далека от этих переживаний.

— Здесь нечего стыдиться, — сказала она. — Все на твоей стороне.

— А? Что? — спросила я, отводя пластиковую ложку ото рта.

— После того, как вы ушли, все так разозлились из-за того, что Неважно-как-его-зовут играл с твоим сердцем, — сказала Фрэнни. — Ох уж эти мальчики большого города, думающие, что могут приехать и играть с нашими женщинами, — сказала девушка, имитируя голос Дейла Хокланда.

— Почему они так заботятся обо мне? Я же вела себя со всеми как дура.

Фрэнни погладила меня по волосам.

— Потому что ты одна из нас. Ты наша дурочка, а своих мы в обиду не даём.

Может, сказывалось моё разбитое состояние, но от этих слов мне действительно стало лучше. Впервые с момента переезда в этот город, я действительно почувствовала себя его частью.

— Это тошнотворно, но очень приятно.

— Мне жаль, что тебе причинили боль, — сказала она. — Ни один мужчина не стоит таких страданий.

— Полностью с тобой согласна, — произнесла я, и по моей щеке медленно скатилась слеза. Я вскочила на ноги, прижимая ладони к глазам. — Боже, я так устала плакать! — проговорила я, расхаживая по гостиной. — Именно поэтому я не связываюсь с людьми. Вот почему я живу сама по себе. Мне не нравится раскрывать людям свои чувства, обычно это заканчивается разочарованием. Люди обманывают.

— Но я же тоже человек, помнишь? — ещё раз отметила Фрэнни. Она схватила пульт, включила телевизор и начала щёлкать по каналам, игнорируя мой удивлённый взгляд. Похлопав по месту около себя, она сказала: — Давай, садись рядом. Посмотрим вместе «Сплетницу». Это поможет отвлечься.

Я никогда даже и не слышала о «Сплетнице», но место действия было в Нью-Йорке, и мои мысли не убегали далеко от Люка. Несмотря на свою злость, я обнаружила, что размышляю о том, каково это, вырасти в этом быстром и бешеном мегаполисе. Живя среди этих высоких зданий, кем он был и как смотрел на мир?

Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза, думая о том, как жизненный опыт и окружение видоизменяют нашу личность, переделывая нас самих, словно окислившиеся частички на медной статуе. И мне интересно: можно ли избавиться от налёта времени и снова начать жить как тот блистательный человек, которым ты был раньше?

Спустя какое-то время я проснулась, лёжа на диване, укрытая одеялом и с сидящей у моих ног Джози. Заметив, что я проснулась, собака спрыгнула на пол и, подойдя ко мне, облизала мне щёку.

Приподняв свою тяжёлую руку, я попыталась почесать её за ухом.

— Эй, девочка, — сказала я, обнаружив, что мой голос звучит слишком охрипшим, чтобы говорить.

— Как ты себя чувствуешь? — донёсся мужской голос откуда-то из комнаты.

Голос не принадлежал Вэсту, и где-то внутри мысль, что я никогда снова не проснусь под его голос, разбила всё, что осталось от меня прежней. Никогда не признаю этого вслух, но я буду по нему сильно скучать. Мужчина заполнил своим присутствием мой маленький дом, и теперь тот всегда будет казаться немного пустынным и чуть менее светлым.

Устав быть мелодраматичной, я приподнялась и взглянула на Дрю, прохаживающегося по гостиной.

— Что ты здесь делаешь? И где Фрэнни?

Мужчина присел на кофейный столик, облокотившись на бёдра, чтобы поближе меня рассмотреть.

— Ей нужно было идти домой.

— Почему? Сколько времени?

— Около одиннадцати.

Я откинулась на спинку дивана, потому что моя голова казалась слишком тяжёлой, чтобы её удерживать.

— Тогда какого чёрта ты здесь делаешь? Разве тебе не надо быть в городе и следить за порядком?

Закатив глаза, Дрю громко выдохнул.

— У меня есть с собой телефон. И на случай, если ты этого не заметила, ты тоже являешься частью этого города, и я здесь, чтобы убедиться, что ты в порядке.

— Чёрт побери, я не первый человек в этом городе, который проходит через расставание. Вы с Фрэнни что ли поочерёдно за мной присматриваете? — Дрю упёрся взглядом в пол, не говоря ни слова. — Дрю…

Наконец-то он посмотрел вверх.

— Я знаю о твоей… ммм, госпитализации в старшей школе.

Я села так быстро, что едва не травмировала себе спину.

— Что? Как?

Он казался смущённым, когда произнёс:

— Это было в полицейских записях.

Воспоминания о той ночи много лет назад стремительно поглотили меня: офицер полиции в больнице задавал мне вопросы, делая пометки. Он спрашивал об отвратительных вещах, интересуясь, из-за чего я пыталась покончить с собой. Я думала, что мне удалось оставить всю эту гадость позади, но только что мне напомнили, что от своего прошлого сбежать никогда не удастся.