Райская лагуна - Кэролайн Пекхам Страница 40

Мужчины окружили нас, когда мы направились к дому, еще трое из них появились, когда мы достигли входной двери, где они обыскали нас и отобрали у Шона и Трэвиса оружие, прежде чем впустить нас внутрь.

Мы пересекли открытый вестибюль с широкой лестницей в центре, наши шаги громко стучали по белому кафельному полу. Я с любопытством оглядела минималистичное убранство дома, мой взгляд блуждал по произведениям искусства, которые висели на стенах, каждое произведение декадентского стиля сочилось сексом. В каждой из женщин на картинах было что-то вдохновляющее, их доминирующие позиции и мужчины рядом с ними, боготворящие их.

Мужчина, возглавлявший нашу группу, открыл дверь, которая вела в заднюю часть дома, и мы прошли по деревянному балкону в дальний конец, где за бамбуковыми ширмами располагалась большая зона отдыха.

Кармен сидела в белом кресле, ее темные волосы были идеально уложены, а темно-синее дизайнерское платье облегало ее изгибы. Она пила из бокала для мартини золотистую жидкость с клубникой на краю, и я заметила ее ухоженные ногти, выкрашенные в красный цвет и заостренные на кончиках.

Ее внимание было приковано к ноутбуку, который она поставила на маленький белый столик рядом с собой, и она не потрудилась взглянуть в нашу сторону, когда мы подошли.

Черт, я и забыла, насколько сильно была влюблена в эту женщину. Клянусь, что каждый мужчина здесь одинаково хотел ее и наложил бы в штаны при одной лишь мысли о том, чтобы вывести ее из себя. Она просто кричала о силе и сексапильности, и да, ладно, я, возможно, тоже немного описалась, потому что она была чертовски устрашающей.

— Что заставляет человека, который потерял наш товар на тысячи долларов, думать, что это хорошая идея — войти в мой дом, выглядя, как только что причесанный павлин, с такой улыбкой на лице? — медленно спросила она, ее акцент подчеркивал слова, и она подняла глаза, чтобы равнодушно взглянуть на Шона, а он вздернул подбородок.

— Я работаю над тем, чтобы исправить свои эээ… ошибки, — ответил Шон, и я почувствовала, как он разозлился из-за того, что ему пришлось признать, что он далеко не идеален. — И я думаю, тебе понравится то, что я нашел.

Кармен прищелкнула языком, ее взгляд пренебрежительно переместился с него и скользнул на меня. Она приподняла одну идеально ухоженную бровь, скользнув взглядом по моим волосам, по пятнам крови на платье, а затем ее глаза опустились к тому месту, где Шон все еще сжимал мое запястье.

— Я не терплю мужчин, которые жестоко обращаются с женщинами в моем доме, — сказала она, ее внимание снова переключилось на Шона, и в ее глазах вспыхнул огонь, который был чертовски пугающим. — Только слабый мужчина, прибегает к демонстрации физической силы, чтобы попытаться одолеть представителя прекрасного пола. А слабость во всех ее проявлениях вызывает у меня отвращение.

— Моя сладенькая здесь не невинная леди, и я могу обещать тебе, что не злоупотреблял своей физической силой по отношению к ней. Правда? — он бросил взгляд на меня, и я пожала плечами.

— Конечно, ты идеальный джентльмен, — саркастически протянула я, и Шон рассмеялся, предупреждающе крепко сжав мою руку, прежде чем отпустить меня и шагнуть вперед, чтобы отвлечь ее внимание от меня и переключить его обратно на себя.

Мужчины, которые веером окружили нас, напряглись, когда он подошел немного ближе к Кармен, но не на столько, чтобы дотронуться до нее.

— Поверь мне, дорогая, ты не будешь так уж сильно беспокоиться о безопасности этой девушки, когда я покажу тебе, что я тебе принес. — Шон указал на коробку, которую Трэвис все еще держал в руках, и Кармен обратила свое внимание в его сторону, делая глоток своего коктейля.

Она на секунду наморщила носик, затем ее взгляд метнулся к мужчинам позади нас. — Пепито, — она поманила к себе огромного мускулистого мужчину с вьющимися черными волосами, и он поспешил к ней, как будто был размером с муравья.

— Yes, señora? — спросил он, низко кланяясь ей, как будто она была долбаной королевой.

— У этого коктейля такой вкус, словно его приготовила обезьяна. Ты что, обезьяна, Пепито? — резко прорычала она.

— Yes, señora. Я отвратительная, грязная маленькая обезьяна…

Она прервала его, выплеснув коктейль ему в лицо, и жидкость закапала ему на рубашку. Он издал звук, который был почти сексуальным, и задрожал, как будто был в середине гребаного оргазма. Что за хуйня на самом деле? Мне кажется, я только что влюбилась в нее еще сильнее.

— Иди и подумай о своих недостатках, Пепито, — приказала она, взмахом руки отослав его прочь, и он выхватил у нее бокал, прежде чем швырнуть его с балкона, прижав подбородок к груди. Она откинулась на спинку кресла, казалось, ей было наплевать на то, что она устраивает сцену.

Вокруг нее было много других кресел, но поскольку она не предложила нам сесть, мы все остались на ногах.

— Итак… коробка? — Напомнил ей Шон.

— О да, а я-то думала, почему ты просто стоишь и держишь ее в руках, как потерявшийся курьер, — проворковала она, ее взгляд скользнул по Трэвису, и я могла бы поклясться, что это был оценивающий взгляд, потому как она рассматривала его смуглую кожу и мускулистое тело, но ее интерес сосредоточился на коробке, которую он держал в руках, так быстро, что мне это могло померещиться. — О, и мистер Маккензи? — отрезала она.

— Да? — ответил он.

— Назовешь меня еще раз дорогой, и я скормлю твои яйца собакам, ты меня понял?

— Да, мэм, — натянуто ответил он, и я всерьез насладилась выражением побитой сучки на его лице.

Кармен вздохнула, как будто мы испытывали ее терпение, а затем щелкнула кроваво-красными ногтями по кофейному столику, стоявшему между остальными креслами. — Ну, не держи нас всех в напряжении, — сказала она, и Шон щелкнул пальцами Трэвису, чтобы тот поставил коробку на стол. — Но, мистер Маккензи, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Потому что, если у тебя не спрятано что-то чрезвычайно впечатляющее в этой коробке, я могу заверить тебя, что ты не уйдешь отсюда целым и невредимым. Ты узнаешь из первых рук, почему меня называют la viuda negra.

— Черная вдова? — Спросила я, оживившись при упоминании прозвища, и она одарила меня улыбкой, которая казалась еще более опасной, чем ее хмурый вид.

— Да, дитя радуги, многие мужчины боятся стать моей жертвой, — согласилась она, ее прозвище