Мой неуловимый миллиардер (СИ) - Татьяна Романская Страница 40

Я крепче прижимаюсь к нему, обнимая, упираясь головой в плечо и прижимаясь губами к шее.

— Я тоже люблю тебя, Фома.

Люблю. Глубоко и бесповоротно.

Глава 35

Лера

Мой телефон звенит уведомлением как раз в тот момент, когда я наконец-то начинаю сосредоточенно форматировать список актуальных источников для своей диссертации, и я в раздражении поднимаю взгляд к экрану. Сердце замирает, когда я понимаю, что это звонят из школы, в которой учатся Коля и Лена.

— Алло? — мой голос дрожит, в голове проносится тысяча мыслей. Кто-то из них пострадал? Они заболели? Мне не стали бы звонить, если бы не случилось ничего серьезного.

— Добрый день, Валерия. Вы указаны как контактное лицо Николая Фомина, и мы хотели бы попросить вас зайти.

— Все в порядке? — спрашиваю я, зажав телефон между ухом и плечом, пока судорожно собираю все свои бумаги.

— Боюсь, Николай подрался. Он не пострадал, но пострадал другой ученик.

— Я сейчас буду.

Коля подрался? Как такое может быть? Я волнуюсь, когда мчусь в школу, и к тому времени, как я добираюсь до кабинета директора, в моей голове прокручивается тысяча различных сценариев.

Зайдя в кабинет, я вижу Колю и Лену, стоящих в одном углу, а в противоположном углу — мальчика их возраста, у которого сильно подбит глаз. Он точно заплывет и посинеет. Что могло произойти, чтобы милый Коля сделал что-то подобное?

— Валерия, — говорит директор. Я киваю ему и бросаю взгляд на женщину, сидящую напротив директора. Полагаю, это мать пострадавшего мальчика.

Она смотрит на меня, ее взгляд оценивающий, как будто она пытается понять, кем я могу являться для детей.

— Я этого не потерплю, — вдруг кричит она, подрываясь с места. — Вы, видимо, няня? Я хочу немедленно поговорить с родителями детей! Вы сумасшедшая, если думаете, что вам сойдет с рук причинение вреда моему сыну!

Я бросаю взгляд на Колю и Лену, чтобы проверить, все ли с ними в порядке. Они оба выглядят расстроенными. Глаза красные, позы одинаковые, руки сцеплены за спиной. К счастью, физически они выглядят здоровыми.

Я поворачиваюсь к директору с вопросительным взглядом.

— Я была бы признательна, если бы вы рассказали мне обо всем чуть подробнее.

— Вы меня не слышали? — кричит женщина рядом со мной, и я бросаю на нее раздраженный взгляд.

— Я не с вами разговариваю, — отрывисто говорю я ей, а затем снова поворачиваюсь к директору. — Я пришла сюда не для того, чтобы вы тратили мое время. Либо объясните мне все, либо я забираю детей домой, и они обо всем расскажут сами. Так что?

Директор выглядит потрясенным, но меня это не волнует. Не тогда, когда я вижу слезы в глазах Лены и Коли. Я не собираюсь сидеть здесь ни секунды дольше, чем необходимо.

— Правильно ли я понимаю, что вы — няня этих детей? — спрашивает директор.

Я скрещиваю руки на груди и улыбаюсь ему.

— Меня вызвали, потому что я — контактное лицо в экстренной ситуации с детьми.

Женщина рядом со мной хмыкает.

— Конечно, это няня, — говорит она. — Дети на нее совсем не похожи.

Я подавляю боль, которую испытываю при этом заявлении, откладывая свои чувства на потом. Она права, они не похожи на меня, но сейчас они под моей опекой. А это главное.

— На перемене Николай ударил своего одноклассника, Алексея. Судя по рассказу детей, Коле не понравилось заявление, что их няня проявляет к ним заботу и ласку только из-за того, что ей платят. Между двумя мальчиками завязалась ссора, которая переросла в драку. Вскоре к ним присоединилась Лена, которая схватила самую большую ветку дерева, которую смогла найти, и ударила Алексея. Потом их разняли.

Я поджимаю губы, чтобы не рассмеяться. Должно быть, я недостаточно хорошо скрываю свое веселье, потому что женщина рядом со мной садится ровнее и пристально смотрит на меня.

— Кто был зачинщиком? — спрашиваю я директора.

Тот качает головой.

— Николай говорит, что это был Алексей, а Алексей говорит, что это был Николай. На данный момент мы не уверены, но учителя спрашивают у других детей, не видели ли они, что произошло.

— Я подам на вас такой иск, что вам придется забрать их из школы. Вы никогда не оправитесь от этого, — говорит мне женщина. — Мне все равно, кто начал драку. Меня волнует только то, что на моего сына напали.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и улыбаюсь.

— Вы присутствовали при драке?

Она замолкает, и я киваю.

— А вы? — спрашиваю я директора.

Он колеблется, но потом качает головой.

— Во время самой ссоры учителей рядом не было. Потом они вмешались, чтобы разнять детей.

— Значит, это все слухи, и вы не знаете, кто был зачинщиком. Какие дисциплинарные меры вы будете принимать?

Глаза директора расширяются, но этого достаточно, чтобы понять, что я выбила его из колеи. Как обычно, от меня не ожидали ничего подобного.

— С Николаем и Еленой проведут профилактическую беседу. Если подобное повторится, дети будут поставлены на учет.

— Предельно ясно, спасибо. Какие дисциплинарные меры вы принимаете в отношении другого ребенка, участвовавшего в драке?

Он еще раз колеблется, на этом этапе просто выводя меня из себя. Если он думает, что может обвинять в чем-то моих детей, когда их задирал другой ребенок, то он просто сумасшедший.

— Мой ребенок стал жертвой! Почему они должны применять к нему дисциплинарные меры?

Я откидываюсь на спинку кресла и поворачиваюсь к ней лицом.

— Мой ребенок тоже стал жертвой. Насколько я понимаю, над ним издевались. Не говоря уже о том, что этой царапины на его щеке не было сегодня утром, и я сомневаюсь, что он сам ее нанес. Вы назвали это нападением, правильно? Да. Похоже, на Колю было совершено нападение.

— Ко всем троим детям будут применены одинаковые дисциплинарные меры, — в конце концов говорит директор.

— Но мы же с вами не это обсуждали, — отвечает сумасшедшая мама.

Порывшись в сумке, я достаю визитку и протягиваю ей.

— Раз уж вы настаиваете на том, чтобы подать на нас в суд, то давайте, так и сделайте. Я сообщу юридическому отделу Фоминых, чтобы они ждали звонка.

Она напрягается.

— Фоминых? — спрашивает она.

Я кладу карточку на стол и придвигаю ее к ней.

— Я сказала что-то непонятное? — спрашиваю я, совершенно потеряв терпение.

Я поднимаюсь со своего места, сжимая челюсти в гневе, и смотрю на директора. Я не забуду, как он попытался свалить вину на моих детей, как только эта сумасшедшая мамаша