Кто такая Даша? - Нина Резун Страница 40

кожи, как говорится. Ты уж прости за откровенность. Но потом, когда ты поработала и приоделась, я даже немножко занервничала. Конечно, у тебя не тот объем груди, который любит Храмцов… но вроде не такая уж ты и страшненькая оказалась. А сейчас и вовсе расцвела. Но теперь-то я понимаю, почему. У вас с Артемом все серьезно, да? Он уже сделал тебе предложение? Вы поэтому едете к маме?

– Вероника, давай уже скорее выберем белье и разойдемся. У нас много дел.

– Ты как всегда скромничаешь. Я же хочу быть тебе другом. Откройся мне.

Я отвернулась к стеллажам и стала рассматривать белье. Я понимала, для чего это делалось. Никаким другом она мне быть не хотела. Ей просто нужна была информация, чтобы донести ее до всех из первых уст.

– Не делал Артем мне никаких предложений. Мы просто едем к его маме.

– Но у вас все серьезно, да?

– Пока не знаю.

– Но он симпатяга. Не прогадай. И платит Храмцов ему неплохо.

Я взяла синий кружевной бюстгальтер с мягкими чашками, повертела его перед глазами, убедившись, что нет ничего лишнего, подобрала к нему такие же трусики и собралась идти на кассу.

– Ты уже выбрала? – удивилась Вероника. – Всего одно?

– Да, мне пока хватит. Дома полно другого.

– А примерять будешь?

– Нет, я уже брала такое. Мне подходит.

А потом я глянула на ценник, и едва не ахнула. Может все-таки стоило примерить? Но на вид размер был мой, и я решила рискнуть. Только бы поскорее расстаться с Белобородовой.

Я пошла к кассе, и тут же к ней устремился Артем. Он достал свою карту и протянул для расчета. Я хотела возмутиться, но вовремя одумалась. Белобородова стояла рядом и наверняка бы удивилась, если бы я стала рассчитываться сама.

Когда мы вышли из магазина, я схватила Артема под руку, наигранно улыбнулась Белобородовой и стала с ней прощаться.

– Спасибо за участие, Вероника, встретимся на работе.

– Если что, обращайся, – а потом, словно что-то вспомнив, ахнула: – Ты уже выздоровела? В понедельник выходишь?

– Нет, в понедельник я только иду к врачу.

– Какая жалость! Бедняга-шеф совсем замотался на этой неделе без тебя. Эта безмозглая Кудрявцева ни черта ему не помогала. Думала, наверное, будет под ним всю неделю лежать, а он ее работать заставил.

Она засмеялась над своей шуткой, а я не в силах выносить этого злословия, потянула Артема на выход.

– Пока, Вероника, – сказал он, и, выдавив из себя извиняющуюся улыбку, мы покинули ее.

Через несколько шагов я обернулась, чтобы убедиться, что Вероника нас не преследует, и сказала:

– Артем, извини, что так получилось. Я верну тебе деньги.

– Да пустяки, будем считать это мой подарок.

– Артем! Выйди из роли. Мне и так тошно.

– Прости, я пошутил.

– А вот мне совсем не смешно.

– Лера, расслабься. Все будет хорошо. Роман Викторович все поймет.

– Да? И как я объясню ему, что делала с тобой в торговом центре? На больничном!

– Скажешь правду. Что покупала одежду брату.

– Ему я тоже должна рассказать о пристрастиях брата?

– Лера, ну хочешь я поговорю с ним и все ему объясню.

– Что объяснишь?

– Скажу, что ты решила прикупить себе белья, и я повез тебя в магазин, заодно себя приодел.

– А зачем тогда ты Белобородовой сказал, что мы вместе?

– Лера, но об этом и так уже говорили. Я просто подтвердил легенду. Зато никто теперь не заподозрит тебя в связи с шефом. Успокойся. Все будет хорошо.

В понедельник Артем свозил меня к врачу, и я закрыла больничный. После этого я пригласила его на обед к себе, и мы снова заговорили о случае в торговом центре. Шведов еще не был на работе, но накануне звонил Храмцову и коротко обрисовал ему ситуацию. Чтобы тот был в курсе и не удивлялся новостям.

– И как он отреагировал? – поставив перед Артемом тарелку с рагу из морепродуктов, спросила я.

– Да вроде нормально. Он был чем-то занят, и мы долго не говорили, но по голосу я не услышал, чтобы он был чем-то недоволен.

Я села напротив Артема и, пожелав ему приятного аппетита, добавила:

– Хорошо. Ты написал ему, что мне закрыли больничный?

– Да.

– Тогда быстрее ешь и возвращайся в офис. А то шеф станет переживать, где ты задержался.

– Конечно, – принимаясь за второе, сказал Артем.

– Как твоя мама?

– Сейчас она дома. Принимает различные препараты, которые имеют свои побочные эффекты, и приходится бороться и с этим. Но мама у меня боец. Она стойко все выносит, и мы с сестрой не имеем права падать духом, видя, как она борется с болезнью.

– То есть после удаления молочной железы еще не время говорить об исцелении? Ты прости, я мало об этом знаю.

– Я понимаю, мы всем об этом мало знаем, пока не столкнемся сами. Нет, удаление молочной железы – это только начало. Потом одна терапия, вторая, чтобы убить все раковые клетки, какие могли остаться.

– Но надежда есть?

– Конечно. Мы будем верить в это до конца.

– Правильно. Так и надо, – я протянула руку к Артему и пожала ее, а потом отпустила его и спросила: – А твоя сестра проверялась на рак?

– Да, как только мы узнали о болезни мамы, она прошла обследование, и врачи успокоили ее, что волноваться не о чем. Но так как у мамы онкология, все равно надо регулярно наблюдаться.

– Конечно. А ваш отец…? Он жив?

– Нет. Они с мамой развелись, когда мне было всего четыре года, и она растила нас одна. Несколько лет назад он умер. Но мы не были близки с ним и после развода редко его видели.

– Почему они развелись?

– Он пил, поднимал на нее руку. Однажды и сестре досталось, когда она заступилась за маму.

– Ужасно! А твоя сестра сейчас замужем?

– Да.

– Ей повезло с мужем?

– Очень, Макс классный мужик. Зарабатывает немного, но любит сестру, и в этом плане я за нее спокоен.

– Конечно, это главное.

Когда мы закончили с обедом, Артем помог мне все убрать со стола, и я принялась мыть посуду.

– Когда выписывают твоего брата? – спросил Шведов.

– Ориентировочно через три недели.

– Ты вернешься домо́й, когда он приедет?

– Да, скорее всего. И, наверное, мне придется уволиться.

– Почему?

Артем стоял рядом со мной и протирал сухим полотенцем тарелки, которые я мыла.

– У нас был уговор с Романом Викторовичем на шесть месяцев. Скоро они истекут, и я больше ничего не буду ему должна.

– Хочешь сказать, ты с ним только из-за денег?

Я молчала, натирая тарелку,