Акцентор - Вероника Десмонд Страница 4

– Ты… ты сумасшедший.

– Да, – говорит он с пугающей легкостью. – А ты моя добыча. Только посмотрите-ка, твои соски напряжены. Ты хочешь, чтобы я одарил их вниманием?

Что?..

Мои щеки, шею и грудь обжигает, я хочу закричать, что все это из-за холода, но слова застревают в горле, когда он, пробравшись под топ, больно щипает меня за сосок.

Моя спина выгибается дугой, и я вскрикиваю.

– Нет!.. Хватит!

Он делает это еще раз. И еще. Заставляя меня извиваться и рыдать под ним, пока он наслаждается каждым росчерком мучения на моем лице.

Проклятье, он улыбается. Ему это нравится.

– Хватит… пожалуйста… хватит…

Черт. Это так больно.

– Будь хорошей девочкой и умоляй. Тогда я подумаю.

Он не прекращает. Ни на секунду. Моя грудь болит и пульсирует, отдавая иной пульсацией внизу живота.

Я сжимаю зубы.

Пошел он к черту.

Я не дам ему то, что он хочет.

– Я бы мог мучить эти соски до тех пор, пока твое лицо не будет залито слезами. Умоляй.

– Умолять о чем?

Я до боли прикусываю губу, когда он останавливается и пожимает плечами.

– Меня устроит любой вариант. Например, умоляй меня позволить тебе встать на колени и взять мой член в рот. Или сделай минет моему оружию. Твоя милая борьба меня чертовски возбуждает.

Мои губы дрожат.

Я – Элеонор Смит, никто и никогда не разговаривал со мной в подобном тоне, хотя бы по той причине, что мой отец – одна из главных фигур в Верховном суде Соединенного Королевства, а мама – герцогиня.

Температура моего тела повышается до чистой ярости, и тем не менее нервный голос выдаёт меня с головой:

– Я могу умолять отпустить меня?

Уголок его губ снова приподнимается, а пистолет прижимается к бьющейся жилке на моей шее. Чертов псих.

– Разве это весело?

Все кружится. Я думаю, что сначала меня стошнит из-за адреналиновых американских горок, а потом я потеряю сознание.

Подонок хватает меня за горло и наклоняется так низко, что я чувствую его дыхание на своих губах.

Я не дышу. Даже не двигаюсь. Он хлопает меня по щекам.

– Ну-ну-ну, не отключайся, не так быстро. Я еще не наигрался с тобой. И не смотри на мои губы, если ты не хочешь, чтобы тебя поцеловал сам дьявол.

Его пальцы медленно убирают мои волосы за ухо, поглаживая ласково и аккуратно. Я вздрагиваю, и мне нестерпимо хочется провалиться под землю.

– Ты вся горишь, мой очаровательный ангел. И до сих пор смотришь. Должен ли я воспринять это как приглашение?

Я испуганно перевожу взгляд на маску черепа с пустыми глазницами, из-под которых виднеются его – сверкающие и темные, а затем снова на губы. Это просто инстинкт.

– Потрясающе, – выдыхает он с… восхищением? – Я заинтригован. Ты пришла сама, ко мне в руки, и просишь поцеловать. Ну разве ты не прелестный маленький подарок?

Я нервно качаю головой.

– Я не хочу, чтобы ты целовал меня.

Он улыбается. Такой завораживающей улыбкой, что мое сердце пропускает удар, а бедра сжимаются.

Да что, черт возьми, со мной не так?

– Не сопротивляйся моему грандиозному обаянию. – Его рука ложится на мою ногу и начинает медленно двигаться вверх, поглаживая кожу до мурашек. – Я думаю, что тебе следует преподать небольшой урок. Не волнуйся, я буду весьма милосерден.

Мое дыхание тяжелое и ужасно рваное, а паника из-за его прикосновений лишь усугубляет ситуацию.

– Какой урок?

Когда он поднимается во весь свой рост, мое горло сжимается.

Под тусклым светом луны он кажется монстром из ада. Черное пальто, капюшон, скрывающий волосы, маска и кожаные перчатки, пустой дом и оружие. Мой разум начинает медленно проясняться сквозь пелену алкоголя. Господи…

– Ты хочешь меня убить?

– Встань на колени, – приказывает он.

– Зачем…

– Выполняй.

Сжав зубы, я подчиняюсь. Он собирается пристрелить меня? Его губы изгибаются в улыбке.

– Ближе.

Я двигаюсь на два фута, пока не сажусь прямо возле его ног, как гребаная собака. Он гладит меня по влажным от дождя волосам.

– Блядь, ты выглядишь такой чертовски аппетитной. Я бы забрал больше, но мне понравилось представление. Раздвинь ноги.

– Но…

Я вздрагиваю, когда он стреляет в плитку рядом, осколки разлетаются во все стороны.

– Еще одна попытка. – Его пальцы проводят по моим волосам, ласково скользят по щеке и дотрагиваются до нижней губы. – Может быть, ты хочешь, чтобы умолял я? Пожалуйста, раздвинь свои прекрасные ноги, ангел, и дай мне почувствовать твой вкус.

Жар проникает в мою кожу и сосредотачивается внизу живота.

Я хочу ударить его, но пистолет делает меня податливой.

Я медленно перемещаю правое колено. Он снова гладит меня по голове, пока я стараюсь не смотреть на внушительную эрекцию, выступающую через его брюки.

– Хорошая девочка. Сдвинь белье и проведи дулом по своей милой киске.

Он протягивает мне оружие.

Я не могу дышать.

Я просто не могу дышать…

Почему он?..

– Он заряжен? В нем еще есть пули?

– Да.

Мое лицо пылает от стыда и от впившегося в кожу ужаса.

– Я могу выстрелить в тебя.

– Можешь. Но ты этого не сделаешь. Ну же, я могу перейти к другому варианту.

Я закрываю глаза, дыхание учащается. Сделай это. Это лучше, чем смерть.

Моя дрожащая рука сдвигает трусики, берет тяжелый пистолет и проводит между ног.

Вот и все.

Он забирает оружие обратно, проводит пальцами по моим волосам и сжимает подбородок, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

Поднеся дуло к своему рту, он широко его облизывает, а затем приставляет его к моим губам и приказывает:

– Соси.

– Что?

– Оближи свое возбуждение и поцелуй меня. Это наш первый бесконтактный поцелуй. Разве это не очаровательно?

Мое возбуждение? Он, должно быть, выжил из ума?

– Если ты не будешь слушаться, я заменю его своим членом.

Злые слезы обжигают мои глаза. Открыв рот, я впускаю его оружие. Холодный и отвратительный вкус металла взрывается на моих рецепторах, но меня волнует иное, чем возможная смерть.

Он вытаскивает свой член, и его эрекция находится прямо перед моим лицом, пока он продолжает трахать мой рот своим пистолетом.

Опасность, скрытая его маской, пугает меня.

Член слишком толстый и слишком длинный. Такой твердый, что мне хочется отшатнуться. Это в первый раз, когда я… мой взгляд падает на его губы.

– Маленький ангел, ты плохо сосешь. Открой рот шире.

Черт побери.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как по щекам стекают признаки беззвучных рыданий. У меня голова идет кругом.

Когда самый конец касается корня языка, я давлюсь, но заставляю себя успокоиться.