Секрет дьявола - Лилиан Харрис Страница 4

Она поворачивается, не давая мне шанса ответить. Но вместо того, чтобы уйти, она замирает, застыв на месте. Даже без ее слов я знаю, что все, что она только что сказала, было ложью.

Я подхожу, моя передняя часть находится всего в дюйме от ее спины. Я скольжу рукой по ее руке, кончики пальцев ласкают ее гладкую голую кожу, и ее плечи вздрагивают от резких вдохов.

— Прости, если я тебя обидел. — Мой шепот мягко проникает за раковину ее уха.

— Ты не обидел. — Ее слова звучат резко, но в них есть уязвимость.

— Обидел. — Я делаю паузу. — Друзья не должны ранить чувства друг друга.

Она медленно поворачивается, между ее бровей появляется морщинка.

— Мы не друзья, и ты меня не знаешь. — В ее словах нет злости, только боль, и мне мгновенно хочется избавиться от этого.

— Как насчет того, чтобы все это изменить? — Вопрос тяжело сидит у меня в горле, как будто я боюсь ответа.

Она морщит лоб, ее лицо искажается от раздражения.

— Ты пытаешься меня разыграть? Это они тебя послали? — Ее слегка расширенные глаза небрежно метались по комнате. Страх окружает ее, как аура. — Можешь сказать им, чтобы отвалили! Я не настолько глупа.

Гнев запечатлен в ее чертах, и он овладевает мной.

Бьянки что-то делают с ней? Вот кого она боится?

Это должны быть они. Данте сказал мне, что она их любимица, и я готов поставить пулю на то, что она боится именно их. Эти чертовы ублюдки пачкают все, к чему прикасаются. Но я не позволю им причинить ей боль. Больше не позволю.

— Эй. — Я приподнял пальцем ее подбородок. — Я не знаю, о ком ты говоришь, — лгу я. — Но кто бы они ни были, скажи мне, где я могу их найти, и тебе больше никогда не придется их бояться.

Она слабо выдыхает, ее глаза снова смотрят на меня, ее подбородок дрожит, затем она улыбается, борясь с той самой болью, которую она только что показала.

— Мне жаль. Не обращай на меня внимания. — Она тяжело вздыхает. — Я веду себя глупо. Но мне пора идти. Мне скоро выходить на сцену.

Неохотно я убираю руку, понимая, что она не скажет правду совершенно незнакомому человеку. Я должен узнать ее получше и завоевать ее доверие. Только так я смогу помочь.

— Ты собираешься назвать мне свое имя, прежде чем покинуть меня навсегда? — поддразниваю я, надеясь, что на этот раз улыбка будет искренней.

— Думаю, я могу. Не то чтобы это был секрет. — Она смеется, и это прекрасно. — Я Джоэлль. А ты?

— Я Эн…

Блять.

Я хочу, чтобы она меня знала. Я не хочу давать ей какое-то фальшивое имя, но у меня нет выбора.

— Ты Эн? — Она наклоняет лицо.

— Нет, я Патрик. Энрико — мой отец. — Надеюсь, она на это купится.

— Ну, Патрик. Мне пора идти. Было приятно познакомиться с тобой.

Оглядываясь по сторонам, я не вижу никого непосредственно вокруг нас. Я незаметно протягиваю руку с деньгами.

— Возьми.

Она, наконец, берет, и когда видит сумму, ее глаза выпучиваются.

— Ах, это около двух тысяч.

— Правда? — Мои губы дрогнули, зная, что, вероятно, да. Я не считал.

— Ты уверен, что это все для меня?

— Да. И ты возьмешь все до копейки. Храни их там, где они не смогут их найти.

Ее нижняя губа втянулась в рот, и я могу сказать, что она не уверена, стоит ли ей брать деньги, сомневаясь, что я не один из них.

— Я им не скажу, — успокаиваю я. Зная Бьянки, они, вероятно, крадут чаевые у женщин.

— Спасибо, — наконец говорит она, неуловимо скользнув рукой к моей и забирая деньги.

— Когда мы сможем увидеться снова? — Я знаю, что хочу этого, и не только потому, что хочу выяснить, что Бьянки делают с ней, но и потому, что мне нравится быть рядом с ней. Она меня интригует.

— Ну, ты можешь видеть меня каждый вечер на сцене. — Эта неискренняя ухмылка вернулась.

— Это не то, что я имел в виду. Я хочу пообщаться, подальше от этого места, например, за кофе или… ужином?

— Я не могу. — Ответ быстрый. Резкий. И ее взгляд падает на землю.

— Ладно, ладно. — Я закатываю глаза, на моем лице появляется забавная ухмылка. — Ты играешь в жестокую игру. Обед, значит?

Она смотрит на меня из-под темных бровей, борясь со смехом.

Потребность прикоснуться к ней, опустить руку к ее лицу, сказать ей, что я могу исправить то, что или кто бы ни причинил ей вред, овладевает мной. Эта сломленность в ее глазах, я хочу поглотить ее, как ревущее пламя. Погасить ее, пока она не перестанет кровоточить в ее душе.

— Зачем тебе вообще понадобилось меня видеть? — Она склоняет голову. — Я никто.

— Эй… — В одно мгновение мое тело прижимается к ее телу, палец наклоняет ее подбородок вверх, пока она не может делать ничего другого, кроме как смотреть мне в глаза. — Кто, черт возьми, сказал тебе это? Ты совсем не такая как все. — Ее горло дрожит от эмоций, и это разбивает мое чертово сердце. — Я могу не знать тебя, но я могу сказать, что ты особенная. — Я провожу большим пальцем по основанию ее челюсти. — Поэтому я не хочу больше слышать это дерьмо из твоих уст. Поняла?

Она кивает в мою руку, выражение ее лица омрачено болью.

— Ты должен знать, — продолжает она. — Я не могу видеть тебя вне этого места, даже если бы захотела. — Она делает паузу, и мой пульс барабанит по шее. — А я вроде как хочу.

Мои ноздри раздуваются.

— Тебя держат в плену?

Ее ладонь ложится на мой бицепс, и она наклоняется ко мне.

— Не спрашивай меня о том, на что я не могу дать тебе ответы. — Признание проносится над музыкой, ее дыхание пробегает по моей шее. — Если ты хочешь увидеть меня, — ее взгляд снова возвращается в мои глаза, — это может быть только здесь, когда ты купишь приватный танец.

Я должен оставить ее одну. Если покупка танца — единственный способ узнать ее получше, выяснить, что происходит, то я сделаю это.

Если Бьянки причиняют ей боль, они умрут дважды. Один раз за мою семью и один раз за нее — эту женщину. Этой незнакомки. Кого-то, кого я едва знаю. Но кого-то я хочу знать больше всего на свете.

— Я не хочу просто танца. Я не хочу, чтобы ты занималась этим