Встретимся следующей зимой - Холли Джун Смит Страница 4

Не думал, что смогу понять, как людей заводит один лишь голос, но, услышав шотландский акцент Кайлы, я понял, что был неправ.

— О, это заводит. У него сексуальный голос.

Я сгребаю немного снега с крыши машины и бросаю в ее сторону.

— Ты слышала, как он сказал лишь пять слов в шумном баре.

— И что? Я уже могу это сказать. И ты знаешь, как сильно я люблю непристойные разговорчики.

— Все так же, как и раньше?

— Может быть, — говорит она, стремительно убегая вперед. — Может быть и больше.

Я никогда не встречал женщину с таким ртом, как у Кайлы, во многих отношениях. Возможно, она похожа на милого ангела: светлые волосы, голубые глаза и сильные бедра, накачанные многими милями в горах. Но знаю, что в глубине души у настоящей Кайлы есть и грязная сторона.

Она не лгала, когда говорила, что ее квартира недалеко. Мы сворачиваем за угол, потом за другой, и вот мы у ее дома. Я захожу за ней внутрь, ставлю свою ледянку у двери и опускаюсь на колени, чтобы расшнуровать ботинки. Когда она наклоняется, чтобы проделать то же самое со своей обувью, мне открывается прекрасный вид на ее задницу. Ее сапоги доходят до середины икры, и снимать их приходится гораздо дольше, чем мои, поэтому я пользуюсь этим преимуществом и встаю у нее за спиной, придерживая ее за бедра, чтобы она не упала.

— Где твоя спальня?

— Разве ты не хочешь сначала экскурсию? — спрашивает она, отталкивая мою руку. Чего я действительно хочу, так это крепко обхватить ее между ног.

— Не особо.

Она снимает второй сапог, а затем снова оттесняет меня к стене.

Не понимаю. Она пригласила меня к себе, но продолжает отталкивать. Буквально. Обычно общение начинается позже, но я не тороплю ее, если на этот раз ей нужно двигаться медленнее.

— Хорошо, хорошо, покажи мне тут все.

Это самая короткая экскурсия в истории. Один коридор, две комнаты с одной стороны и ванная с другой.

— Ты с кем-то живешь?

Она качает головой.

— Там мой кабинет. Там в основном там полно оборудования, но приятно иметь свободное пространство, если друзья захотят навестить меня.

Остальная часть ее дома свободной планировки. Это не такое роскошное место, как шале, которыми владеют ее родители, но все это принадлежит Кайле. На диване разбросаны мягкие одеяла и подушки, на столе, разделяющем кухню и гостиную, стоит коробка с ее любимыми шоколадными хлопьями. Один угол комнаты занимает большой раскладной диван, напротив которого стоит маленький телевизор, а книжный шкаф завален любовными романами. Я беру в руки один из них и узнаю, что это тот самый, в который моя сестра уткнулась носом с тех пор, как мы приехали.

На одной из стен она повесила кучу фотографий. Я узнаю фотографии тех мест, где мы бывали вместе, некоторые, как я предполагаю, сделаны с ее друзьями из Шотландии. На одной из них она очень мило печет печенье со своей бабушкой, когда была маленькой. На одной я несу ее на спине, ее ноги обхватывают мою талию, в волосах у нее снег. Я и забыл, кто сделал этот фото.

Я раздвигаю длинные занавески, чтобы посмотреть, что она видит из своего окна. Ниже по склону горы видны верхушки других зданий, мерцающие огни, а затем темнота.

— Прекрасный вид.

— У меня лучше, — говорит она. Обернувшись, я вижу, что она запрыгивает на стойку в другом конце кухни и манит меня пальцем. Я заставляю ее подождать, медленно прохожу мимо, останавливаясь, чтобы аккуратно повесить свою куртку и толстовку с капюшоном на спинку одного из ее обеденных стульев.

Умираю от желания поцеловать ее. Не знаю, как я не вытащил ее из бара «Рико» в ту же секунду, как только увидел. Кайла, бесспорно, целуется лучше всех на планете, и я знаю, что, начав, уже не смогу остановиться.

Она раздвигает бедра, и я встаю между ними. Прошло чертовски много времени, мы не виделись так долго, но, стоя так близко, кажется, что прошло совсем немного.

Она все та же Кайла. По-прежнему носит по три золотые серьги-гвоздика в каждой мочке уха и изящное ожерелье в виде снежинки на шее. Ее волосы по-прежнему длинные и заплетены в толстые косы, которые она когда-то научила меня плести для нее. У нее все те же веснушки на щеках и носу, те же пухлые губы, которыми я собираюсь воспользоваться.

— Красивая бородка, — говорит она, приподнимая подбородок.

— Нравится?

— Нравится.

Ее глаза несколько секунд изучают мои, а затем она наклоняется, и наши носы медленно соприкасаются из стороны в сторону. Я отстраняюсь, и она издает разочарованный стон.

— Я врежу тебе головой, если ты не поторопишься и не поцелуешь меня.

Я высовываю язык, чтобы облизать ее губы, кончиками пальцев приподнимаю ее свитер, теребя пуговицу на джинсах. Я расстегиваю ее и вижу, как вспыхивают ее глаза, когда я очень медленно расстегиваю молнию.

— Приподними бедра.

Она делает это, а я запускаю пальцы под ее одежду и сильно тяну. Она громко ахает, когда я снимаю все вещи одним махом и отбрасываю в сторону, оставляя ее обнаженной ниже пояса. Мои руки скользят по ее накачанным икрам, поглаживая их вверх и вниз. Блядь, я скучал по этому телу.

Я всегда прослеживаю большим пальцем шрам у нее на голени — след от того, как зимой она сильно упала, порвала лыжные штаны и подвернула лодыжку. Нам было по тринадцать лет. Я гнался за носилками «лыжного патруля» до самого спуска с горы и отказывался вставать на лыжи, пока она тоже не сможет это сделать.

Сжимаю пальцы чуть выше ее колен, потом еще и еще, медленно продвигаясь вверх к ее упругим ягодицам. У нее всегда было спортивное тело, но теперь, когда она здесь постоянно, ей приходится каждый день кататься на лыжах, и это заметно по натренированным мышцам, которые подергиваются в ответ на мои прикосновения.

Кайла пытается свести колени вместе, но знаю, что это лишь для виду. Я вижу по ее глазам, как сильно она жаждет моих прикосновений. Знаю, какой влажной обнаружу ее, когда мои большие пальцы коснутся верхней части ее бедер и раздвинут ее ноющую плоть. Я знаю каждый дюйм этой женщины, потому что она моя.

Когда она пытается податься вперед и прижаться ко мне, я хватаю ее за бедра и удерживаю на месте.

— У тебя есть список желаний?