Один процент тебя - Мишель Гросс Страница 4

Мне не хотелось подобных сложностей. Я предпочитал одиночество. Мне нравилось работать в тишине.

Линдси была единственной девушкой, с которой я встречался и знала об этом, поэтому я добавил её в ближний круг, но эта глава завершена. Она никогда не станет чем-то большим.

— Тебе следует позвонить Крису, — сказал я ей через некоторое время.

— Вообще-то я собираюсь на свидание с ним в эту субботу. Я просто хотела попробовать в последний раз.

Я кивнул. Это меня не удивило.

— Крис — хороший парень. Не используй его.

Когда она начала протестовать, я завершил звонок.

Я посмотрел по сторонам, прежде чем перейти дорогу к магазину. В тележке нет необходимости. Я планировал купить только перекус.

Когда я находился дома, я только и делала, что перекусывал. Обычно я ел вне дома.

Сначала я взял галлон шоколадного молока (прим. пер.: Галлон (англ. gallon) — мера объёма в английской системе мер, соответствующая от 3,79 до 4,55 литра (в зависимости от страны употребления)), но, подумав, отложил его, так как еще не подключил в доме все необходимое.

У меня подключено электричество и вода, и я заплатил нескольким знакомым парням, чтобы они перевезли мои вещи на «U-Haul» (прим. пер.: U-Haul — Сам-себе-перевозчик — распространённое рекламное название фирмы, сдающей напрокат прицепы, пикапы и грузовики обычно на условиях подневной оплаты).

В моем внедорожнике лежало несколько вещей, но в основном все было в доме, ожидая, пока я со всем разберусь.

Теперь мама не сможет оспорить мою к ней безграничную любовь. Какой еще почти тридцатилетний мужчина переехал бы обратно в родной город, потому что его умоляла об этом мама?

На то, чтобы распаковать вещи, у меня уйдет целая неделя, а может, и больше, поскольку на завтра у меня были назначены встречи в салоне — татуировка на бедре и два клиента с тату на спине.

Если они придут.

Я отправился за пирожными «Little Debbie», все еще расстроенный тем, что не взял молоко, поэтому недолго думая вернулся за ним.

Моя ленивая задница могла в первую очередь подключить холодильник, только чтобы получить это гребаной молоко.

Захватив пирожные «Zebra Stripe» и «Nutty Buddy's», я перешел к отделу с чипсами. На мгновение меня охватила паника. Я не увидел ни одного «Funyuns» (прим. пер.: Funyuns — торговая марка кукурузной закуски со вкусом лука). И через пару секунд я понял, почему.

Осталась последняя упаковка и она была частично скрыта лежащими рядом чипсами «Lay's». Я вздохнул с облегчением и улыбнулся, как бы говоря: все в порядке, как вдруг показались две маленькие ручки и схватили пакет раньше, чем я.

— Тпру, — сказал я, уставившись на девочку с белокурыми косичками.

Она медленно поворачивается, смотрит на меня и с любопытством вскидывает бровь.

— Ты со мной разговариваешь?

Ребенку не больше трех лет, а она совершенно одна в магазине и ворует мои чертовы чипсы!

— Не хочешь подарить мне эти луковые колечки? — Вежливо спросил я.

Она посмотрела на чипсы в своей крошечной ручке — мои чипсы, — а затем снова на меня.

— Нет. Возьми свои.

Она развернулась собираясь уйти.

— Где твои родители? Маленькие засранцы не должны расхаживать в одиночестве, даже если становятся мелкими воришками в столь юном возрасте.

Она нахмурилась, ее маленький носик сморщился.

— Там, где я ее оставила. — Она указала на светловолосую голову, склонившуюся над одной из секций морозильника. Маленькая девочка осматривала меня, когда я снова взглянул на нее. Уставившись на мои руки, она закатила глаза, прежде чем нахмурилась. — Дедуля всегда говорит маме, что татуировки уродуют женщин.

— О? — Я склоняю голову. — Твой дедуля звучит как уродство.

От моих слов она разинула рот.

— У тебя на руках демоны, потому что ты один из них.

Я дернулся и зашипел. Она испугалась, выронила пакет и с криком побежала к маме.

Я нагнулся, подобрал чипсы и, посмеиваясь, направился к следующему отделу, взял пиццу — её я мог с лёгкостью разогреть, — а затем отправился к кассе, где злобная воровка, рассказавшая о своём уродливом дедушке помогала маме выгружать товары из их корзины.

Маленькая воровка подняла голову, ее глаза расширились и стали такими ожесточенными, как только можно в ее возрасте. Она увидела пакет с чипсами в моей руке и похлопала мать по бедру:

— Мам, мама, — начала она.

— В чем дело, Люси? — спросила ее мать, прижимая к себе сумочку и катя тележку вперед, пока кассир пробивал товар.

Я взглянул на сальные светлые волосы, уложенные в пучок. Вероятно, она уже день или два не мыла голову.

По ее обломанным ногтям и бледному, усталому лицу без макияжа было видно, что ей наплевать на свой внешний вид.

Чем дольше я наблюдал за ней, тем больше она меня раздражала. Я громко выдохнул, сделав вывод, что она живет за счет государства. Через несколько минут она воспользуйся картой, которую выдают получателям государственных пособий и оплатит свои товары.

Чувство вины захлестнуло меня. Моя мама была в таком же положении, пока растила меня, и большая часть еды на нашем столе до встречи с Хэнком была по талонам на питание, но я видел, как все больше людей злоупотребляют этой системой, поэтому мое презрение было неподдельным каждый раз, когда видел подобных людей в магазине.

Никто не сравнится с моей мамой. Она была уникальна, и повесила бы меня за такие мелочные мысли, но я не мог остановиться.

— Этот демонопоклонник украл мои чипсы.

Черт. Из чувака с демонами на руках я в одно мгновение превратился в демонопоклонника. Не хотел бы я слышать, что этот ребенок скажет о моих салонах — жуткие портреты демонов повсюду. Ужас!

Мать резко подняла голову, услышав, что сказал ее ребенок. Она посмотрела туда, куда указывала ее дочь, — на меня, — и тут же покраснела. Ее глаза были самого яркого оттенка синего, который я когда-либо видел, или, возможно, это потому, что она была очень бледной и болезненной. Она так сильно покраснела, что это было очень заметно.

— Люси, это некрасиво! Почему ты так говоришь?

Она прижала руку к лицу и изо всех сил старалась не смотреть на меня, пока разговаривала с дочерью.

— Он украл мои чипсы!

Лицо ее дочери тоже покраснело. Они были очень похожи.

Мамаша выпрямилась, с искаженным от боли лицом положила ладонь на спину, и тут я заметил — господи, почему я не заметил этого раньше? Женщина