Она - моё табу - Настя Мирная Страница 39

на полуголого Дикого, следом на полуголую меня. Лицо так горит от стыда, что даже уши и шею печёт. Сощурив глаза, всматривается в пламенеющее лицо. Я мечтаю провалиться сквозь землю. Ну или хотя бы получить возможность натянуть обратно трусы. Впрочем, это сделать можно, в отличии от первого желания. Изогнувшись под пледом, нащупываю почти невесомые полоски, купленных в американском бутике Lascivious. Приподнимаю таз и возвращаю бельё на место. И всё это я проделываю под пристальным вниманием двух пар глаз.

— Фурия. — предупреждающим тоном шипит Андрюша.

— Что? — развожу руками. — Мне так-то не в кайф почти голой сидеть.

— Так, всё, подробности я знать не хочу. — весело высекает Паша и выходит из спальни.

— Ненормальная. — качает головой Андрей, сдержано улыбаясь

В одно движение скидываю покрывало и спрыгиваю на пол. Немного неуверенно подхожу к нему и останавливаюсь в паре шагов, снова оробев. Не понимаю, что со мной происходит, когда он рядом. Даже после всего, что я позволила ему делать со своим телом, сложно смотреть в чёрные провалы. Опять стыд, жар и краска накатывает. И неизменное желание, чтобы прямо подо мной разверзлась земля и поглотила меня.

— Крис. — выдыхает мужчина, сам делая шаг навстречу. Оборачивает руками плечи и придавливает в груди. — Мне пора возвращаться в часть.

Со странным свистом втягиваю воздух и замираю. Хватаюсь за его плечи в попытке удержать. Головой понимаю, что это неминуемо, но глупое сердечко воет о нежелании отпускать его. Нам ещё так о многом надо поговорить, столько сделать, просто немного времени побыть вместе, привыкнуть. Плотно зажмуриваюсь и снова вдыхаю воздух с примесью леса и металла полной грудью.

— Тебя подвезти? — шуршу, упёршись лбом в грудную клетку.

— Паха на машине. — желание побыть с ним рядом хоть ещё чуть-чуть забивает цементом каждую мышцу, тело каменеет. Будто ощутив это, Андрей целует в макушку и хрипит: — Но я не против, если подбросишь. Нам есть что обсудить.

Жар в груди набирает градусов. Вместе с кровью стрелой бросается к щекам и придаёт им цвет свёклы. Ни случившееся между нами, ни то, что произошло год назад, я обсуждать не хочу. Но привыкла решать проблемы по мере их поступления.

— Мне надо переодеться. — вскидываю голову вверх, поймав взглядом мягкую улыбку на жёстких губах.

— Переодевайся. — ухмыляется, продолжая обнимать.

— Одежда в ванне.

Словно неохотно отпускает меня и через несколько секунд возвращается с моим шмотом.

— Сядь. — командует, стоит мне протянуть руку, чтобы забрать вещи. Насупившись, делаю ещё одну попытку, но псих поднимает руку вверх и смеётся, отлично зная, что я дотянусь до одежды, только если встану на табуретку или заберусь на кровать. — Сядь, Фурия.

— Что ты делаешь? — шиплю недовольно, скрестив руки на груди. — Отдай мне вещи.

Только ему пофигу. Продолжая ухмыляться, толкает меня на кровать. Нависает на руках надо мной, мешая подняться.

— Выдохни, Фурия. И расслабься. И не шипи.

Не спеша, отталкиваясь ладонями, опускается на пол. Приподнимаю верхнюю часть тела, опираясь на локти, и столбенею. Задравшаяся при падении футболка сбилась в районе талии, оголив прозрачную чёрную сетку, являющуюся дорогим нижним бельём. А Андрюша… Он… Мамочки… Он смотрит! Внимательно. И очень-очень близко. Между его лицом и моим животом не больше десяти сантиметров. Дикий сползает ещё ниже и втягивает носом воздух.

— Господи… — выпаливаю, всё больше погружаясь в безумие его действий. — Андрю-ю-юша, хватит.

— Кристина, дыши. Я ничего ужасного не делаю.

— Д-делаешь. — выбиваю дробью.

Его кипящее дыхание обжигает живот. Я дрожу. Вся. И изнутри, и снаружи. И не могу понять от чего: возбуждения, неизвестного искушения или страха.

Горячий рот парня прижимается к животу в том месте, где покоится резинка трусов, и оставляет меня в покое. Почти. Он приподнимает правую ногу за щиколотку и натягивает на неё шорты, а после и на вторую. Медленно тащит их вверх. Шероховатые пальцы пробегают по нежной коже на бёдрах.

Я не дышу. Клянусь, не дышу. Грудную клетку сдавливает стальными обручами, и они всё больше сжимаются. Падаю на постель и сгребаю простынь, стараясь не смотреть на то, что делает Андрей. Но чувствую. Очень ярко и отчётливо. Его дыхание, касания, взгляд. Я прекрасно знаю, что тонкая сетка почти ничего не прикрывает. Ощущаю себя совсем голой. Мне хочется его остановить, оттолкнуть, но не могу даже пошевелиться. Воспоминания самого ужасного дня в жизни оплетают мозг, словно вьющийся сорняк. Мне слишком долго приходилось вытравливать их любыми ядами, но, кажется, я пропустила срок следующего опрыскивания.

Я сама заявила Андрею, что хочу с ним секса, но и представить не могу, как сделать следующий шаг, ведь я совсем его не знаю. Только почему-то верю словам, что он не причинит мне боли и не станет давить.

— Ты там жива? Крис?

Я слышу его голос. Даже могу расслышать отличительные нотки переживания в нём, но сказать ничего не получается. Прочищаю горло и приоткрываю глаза. Мужчина стоит в полный рост с перепуганным выражением.

— Жива. — выталкиваю на выдохе.

Он опускается рядом и прижимает к себе, удерживая за лопатки.

— Ты испугалась? — толкает глухим тоном.

Сглатываю и отрицательно качаю головой.

Он не узнает. Никто не узнает. Никогда.

Надеваю маску. Улыбаюсь. Пихаю его ладонями в грудину и рычу:

— Кажется, мальчик, ты опять превращаешься в маньячело. Вообще тормозов нет? Тут Пашка. А ты опоздаешь на построение. Да и с меня хватит. Надоел. Руки при себе держи. И не только руки.

Отталкиваю его и поднимаюсь на ноги. Натягиваю до конца шорты и застёгиваю ширинку и пуговицу. Дикий подрывается следом, нависая надо мной, как скала над обрывом.

— А ты, кажется, опять становишься стервой.

— Оу… — тяну невинно. — И что, я тебе такой не нравлюсь?

Он улыбается. Искренне. Дёргает меня, впечатывая в бетонные мышцы, и склоняется к самому лицу.

— Я тебя любую ненавижу, Фурия.

— А я ненавижу, когда ты маньячишь!

Сопротивление бесполезно. Вместо того, чтобы вырваться, обнимаю. Вместо злости — улыбаюсь. Вместо того, чтобы заставить поторопиться и не нарываться на проблемы, тянусь к нему и целую. Мне звиздец как нравится прижиматься к горячему торсу с небольшим количеством жёстких, тёмных, вьющихся волосков вокруг плоских сосков. А ещё я понимаю, что хочу ощутить их собственной кожей. Невозможно сильно хочу. Выбираюсь из точёных мускулами рук и отхожу немного. Повернувшись спиной, поднимаю вверх руки и бомблю ужасно тихо:

— Закончи то, что начал. Одень меня.

Дикий подходит. Медленно. Невозможно медленно. Пространство застывает. Воздух замирает. Тишина окутывает нас, и только грузные шаги и наше раздробленное, тяжёлое дыхание разбивает её на осколки. Ощущаю его присутствие