Я – не твоя собственность - Вечный странник Страница 39

И Паша вошел в меня языком, резко, сильно, во всю длину. Впитывая сладкий сок моего возбуждения. Вышел и вошел снова. И снова, и снова. Он постанывал и это заводило меня еще больше.

Он нагнетал, ускорял темп. Становился все быстрее и тверже, не давая мне опомниться. Ловя мои вскрики каждый раз когда вторгается в горячее лоно.

Я задыхаюсь, не могу набрать воздуха. Не успеваю за его движениями. Не чувствую ничего вокруг. Только его язык и моя девочка. Ничего больше.

Растворяюсь в этом, теряю себя. Бесстыдно вскрикиваю его имя, прошу еще и еще. Умоляю не останавливаться.

И он делает то, что я прошу. Стонет сильнее сам, сопровождая сладким звуком каждое новое движение. Это безумство, это невероятно. Это не может больше продолжаться…

И я взорвалась. бесстыдно, мощно. Жутко до боли в каждой мышце. Все тело выгнулось дугой, спазмы поражали до дрожи, до исступления. Пальцы ног покалывало и пробивало током. Мгновенно стало так жарко, что мне казалось я горела в пламени.

Даже не заметила, как Павел встал и стянул с себя плавки. Он стремительно ворвался в меня усилив и без того невозможное чувство всепоглощающего оргазма.

Я ослепла и оглохла, когда он начал быстро двигаться во мне. Мне казалось, что лучше быть уже не может. Но он был такой твердый и горячий, так идеально входил в меня полностью, что я невольно начала подстраиваться под этот ритм, все еще пульсируя и горя.

Проваливаюсь в темноту, падаю, умираю. Все меркнет в этом мире для меня, для нас двоих.

Отступающая тряска первой волны сменяется нагнетающим предчувствием второй.

Он двигается так интенсивно и ритмично, рвано дышит, стонет и хватает мою шею губами и зубами.

Я не выдерживаю его напора… Всего еще одна бесконечность и я взрываюсь снова, вместе с ним.

Он рычит и выливается в меня целиком, без остатка. Напомнив меня до краев. Хватает мою голову и заставляет смотреть в свои глаза. Я бешено сокращалась всем телом и не могу сдерживать стоны. Сжимаю его внутри себя так сильно, что становится больно.

А он смотрит и впитывает безумными глазами каждое мое движение. Его дыхание такое рваное, что мне кажется он сейчас задохнется.

Чувствую, что сейчас отключусь. Он впивается в меня ртом и больно кусает за нижнюю губу. На нем еще есть мой запах и это невыносимо приятно.

— Тихо девочка, тихо… — хрипло шепчет прямо в губы. — Все хорошо, не надо только отключаться. Будь со мной…

Он вышел из меня, сел на ступеньку рядом и как безвольную куклу посадил на свои колени. Вытер мои слезы теплыми руками и я начала приходить в чувство. Даже не заметила, как заплакала.

— Тебе больно? — спросил шепотом прямо в ухо.

— Нет, мне очень хорошо… — честно ответила я.

— Ты так ярко кончаешь… Я никогда такого не встречал. Так долго и так сильно мне даже немного больно — его шепот был нежен. — Прости, я не думал тебя трахать. Думал, что мы обойдемся оральными ласками… Но когда ты взорвалась… Я не сдержался. Прости если было больно.

Смущение и стыд пока не пришли ко мне и я решила не призывать их. Позволила расслабиться и баюкать себя как маленькую девочку.

— Это было… Прекрасно. — честно призналась я, подняв на него глаза. — Я никогда такого не испытывала.

— Еще вчера ты была девственницей — это не удивительно. — хохотнул Павел. — У тебя все еще впереди. Есть много вещей, о которых ты даже и не думала…

«У меня все еще впереди»… Не у нас, у меня. Поздно пришла в голову противная мысль. А с ней и стыд и смущение. Ну конечно, у меня — ведь никаких «нас» нет и не планировалась. Игрушка на год, ты что позволила себе забыть?

Начинаю пытаться сползти с его колен, отстраняюсь, замыкаюсь в себе. Вырываю себя, проросшую в этого мужчину каждой венкой своего маленького тела. Тяжело, больно. Мучительно слышу как кровь закипает в ушах.

Он не дает встать самостоятельно, вместо этого сам взлетает вверх и ставит меня на ноги. Говорить что-то бессмысленно. Посмотреть ему в глаза значит навсегда умереть. Признаться себе честно, что меня опять использовали для удовлетворения потребностей — не могу, не хватает смелости.

Выхожу из бассейна. Молча подбираю трусы и лиф, иду туда где лежат халаты. Он за мной, как будто не понимает, почему мое настроение так резко могло измениться. Выпаливает:

— Надо срочно что-нибудь пожрать. Умираю с голоду.

— У меня нет аппетита. — говорю тихо, едва слышно.

— Это еще что значит? — хватает меня за локоть.

До спасительных халатов осталось не больше пары шагов. Хочется укутаться, спрятаться, сжаться до размеров молекулы и раствориться в этом мире вместе со своим несчастьем и со своими гребанными никому нахрен не нужными чувствами.

— На что ты обиделась? Марго? — задумчиво пытается заглянуть в мои прячущиеся глаза. — Нам же было хорошо вместе.

Сглатываю обиду, пытаюсь проглотить ее как горькую пилюлю без воды и оставить где-то внутри. Чтобы ОН никогда не увидел, что мне больно. Не догадался, не осознал, что я сейчас чувствую и чем во мне это отзывается.

— Маргарита, я спрашиваю, какого хрена с тобой случилось? — дергает за руку, больно, наверняка оставляет следы.

— Я … Я просто плохо себя чувствую — нахожу безопасную середину и вроде даже не вру. Чувства у меня и правда не к черту. Осмеливаюсь поднять глаза и шепотом прошу — Отпусти.

— Нихрена, — зло говорит он еще крепче сжимая мою руку. — объясняй.

Тон не терпит неповиновения. Но как я ему скажу? Как я вообще могу ему сказать, что я дура такая посмела испытывать к нему что-то. Да и не похрен ли ему?

— Прекрати пожалуйста, мне больно… — кажется, он только сейчас понял, с какой силой сжимал меня.

Он отпускает и я отворачиваюсь беру свой халат и стараюсь побыстрее его надеть. Ткань на мокрое тело ложится отвратительно неохотно, я психую с силой тяну рукава.

Стоит сзади, молчит. Не понимает.

Разворачиваюсь надев кое-как гребаный халат запахнувшись наглухо, сделав себя непробиваемой для него.

— Я не хочу быть твоей постельной игрушкой, Паша. — честно говорю я — Я не могу так.

— Хм… — он задумчиво смотрит. Не понимает снова, вижу по глазам.

— Просто я… у меня… у меня есть… — не могу сказать, душат слезы. Не могу их сдерживать, катятся по щекам. Как признаться ему, что у меня есть