Ребенок от отца моего мужа - Александра Багирова Страница 38

- Ее подозревают в убийстве. Задержали, - говорю заплетающимся языком. Падаю. Дальше провал.

Очнулся в больнице. Никогда не жаловался на здоровье, а тут подкосило. И тут же как током шибануло, подскакиваю, капельницу с себя снимаю. Мася там одна, девочка моя за решеткой, напугана.

Только с кровати слез, перед глазами все поплыло. Сердце защемило. Рухнул на пол. Подняться не могу. Будто в какой-то момент из здорового мужика в развалюху превратился.

Врач прибежал. Мне дрянь какую-то вкололи. Скрутило так, что и губы разлепить не мог. Позже немного очухался. Пришел в себя. Оказывается, у меня сердечный приступ. Голова соображает, а ходить пока не могу. Время не теряю, пробиваю инфу. Вскоре мне и распечатки ее звонков приносят, все подробности дела. И все очень складно по версии следствия выходит. Настолько, что тошно. Не вяжется это у меня в голове. Вспоминаю ее реакции на смерть Алексея, не сыграть такого. И странная уверенность, что я ее ночью в парк звал. Непросто уверенность – обида, что не пришел. У меня ощущение, что нас оплетают паутиной, настолько умело, что мы этого не замечаем.

Не могла Илона убить. Не верю в это. Не тот типаж. Говорят непреднамеренно, тоже навряд ли. И чем больше доказательств, тем сильнее в обратном убеждаюсь.

В палату ко мне Марк заходит. Неожиданно. Светка только звонила, ни разу свой зад не принесла. Это к счастью.

- Привет, - сын иначе смотрит, взгляд мягче стал. Под глазами круги.

- Здаров, - наблюдаю за его реакцией.

- Врачи говорят, ты на поправку идешь, - говорит тихо, будто слова подбирает. Самое сокровенное озвучить решается.

- Сегодня думаю свалить. Хватит валяться.

- Отлично, - руки на костылях побелели, так их сжимает.

- Марк, говори, с чем пожаловал, - понимаю, что не про мое самочувствие пришел узнавать.

- Илона… она попала. Мне ничего не говорят, я пробовал узнать. К ней не пускают, - говорит быстро, чувствую, речь заготавливал, в голове неоднократно прокручивал. - И я понимаю, что без помощи ей не выбраться. Мне плевать, виновата она или нет. Просто прошу тебя, вытащи ее, - смотрит мне в глаза. - Деньги, которые мне на операцию, лучше на нее потрать. А я и так проживу. Главное – ее свобода…

Глава 47

Удар… точный… сильный… нокдаун.

- Ты ее так любишь? – спрашиваю глухо, голос треснул вместе со слабой надеждой, что все еще возможно…

- У нее душа поломанная, она живет в коконе из своей боли, но при этом она пожертвовала многим, чтобы быть со мной. Единственная не отвернулась, когда тренер и так называемые друзья вычеркнули меня из своих жизней за ненадобностью. Сбитый летчик, я не вписывался в их полные перспектив жизни. А Илона… - голос сына дрогнул, - Слабая, хрупкая, она сражалась за меня как львица… Вообще, не имеет значения виновата она или нет. Я буду рядом с ней и всегда поддержу и приму ее.

Сын говорит отрывисто, хватая ртом воздух, будто задыхается. Столько в нем запала, искренности. А я понимаю каждое слово, пропускаю через себя. Это признание сына дорого стоит. Он отгородился от меня, а сейчас раскрывает душу. И его откровения рвут меня на части, открывают простую истину – я должен уйти в тень. Не имею права лезть и мешать им. Нужно наступить на горло своим чувствам, задушить их.

Сынок мы с тобой любим одну женщину… и это… наверное, одно из самых сложных испытаний в жизни. Когда между родными встает одна-единственная, когда ты должен исчезнуть, а все внутри противится этому. Вопит: «Жизнь без нее невозможна!».

Но это не так. Я ведь жил эти годы без Илоны. Скорее существовал. Но это не имеет значения. Судьба подарила мне Дениску. У меня есть Марк. Дети смысл существования. А личная жизнь, пора поставить на ней жирный крест.

- Марк, я сегодня завтра вплотную займусь делом Илоны. Дождусь врача и на выход. И тебя на ноги поставим. Все будет, сын, - ободряюще улыбаюсь, а внутренности скручиваются в тугой узел.

- Я пытался выбить встречу с ней. Но там следак какой-то непробиваемый. Еще весь инет перелопатил в поисках адвоката, но на нормального спеца нужны бабки и не хилые. Потому я подумал… - губы дрожат, глаза бегают, отчаяние, растерянность, он не знает, за что браться, но прекрасно понимает, что если не вмешаться Илону упекут.

- Серега Дунаевский я его знаю. В одной горячей точке судьба нас свела лет десять назад. Я ему не звонил, лично визит нанесу, - говорю и вижу, как в глазах сына вспыхивает надежда и радостно с одной стороны, что хоть говорить начали, а с другой – боль, неправильная, постыдная и совладать с ней невозможно.

Нет кнопочки, которая может эмоции выключить, а ведь у солдата она должна быть иначе не выжить. Долгое время я думал, что у меня она есть. Увы, Илона переворачивает мир, меняет нас, и этому невозможно сопротивляться.

- То есть ему можно заплатить? Договориться, чтобы он ее отпустил? – Марк судорожно облизывает губы.

- Он мужик принципиальный. В свое время так боролся за правду, что должность потерял. Так что подкуп тут не прокатит.

А сам думаю, что Серега слишком твердолобый. Если что втемяшит себе в голову, то выбить это непросто. Ну и не хватает ему цепкости и дотошности следака, может потому и на новом месте по карьерной лестнице ни на шаг не сдвинулся. И хоть давненько мы не виделись, но уверен, такие люди не меняются.

- Значит надо через его начальство идти, им платить. Пусть дороже, но зато результат верняковый, - у Марка капли пота по лбу стекают.

- Я больше заинтересован распутать это дело.

Чуйка у меня, что все намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Мне нужна эта правда. Марк же скисает, потухает, голову опустил.

- Это опасно… Влад. Ты своим расследованием, только отсечешь ей все пути на свободу. Мое мнение, надо договариваться, платить, отмазывать. Потому и сказал, трать все деньги на это, я обойдусь без операции. Или к верхушкам, у тебя же связи есть, я знаю, можно договориться…

- Стоп, - мотнул головой. – Ты считаешь ее виновной?

В ответ мне очень тяжелый вздох.

- А какого она поперлась к этому Алексею… Я с ним знаком… был. Они не были любовниками, ну… - закусывает