Ирландский спаситель - М. Джеймс Страница 38

— Нет, сэр. — Левин жестикулирует, и мы с Максом выходим вперед. — Это Лиам Макгрегор, лидер бостонского отделения ирландских королей, и Максимилиан Агости, священник.

— Священник, да? У нас не так много таких под этой крышей. Кто-то нуждается в последнем обряде?

Лицо Макса бесстрастно, как каменная стена, и я не могу не задаться вопросом, о чем он думает. Он не исправляет Левина вероятно потому, что исключение части уравнения “лишения сана”, дает ему некоторую дополнительную защиту здесь, помимо того, что дает ему его связь с именем Андреева.

— Он с нами по делу, — спокойно говорит Левин. — Я здесь, чтобы попросить об услуге.

— Услуга. Брови Владимира сходятся на переносице. — Услуга от синдиката, это не мелочь, Левин.

Ни Макс, ни я не упускаем из виду резкое упоминание фамилии Левина. Я также вижу напряжение в плечах Левина, хотя он и не подает виду.

— В свое время я оказал немало услуг синдикату, — тихо говорит Левин. — Мне нужно имя, если его можно найти.

— Имя здесь может стоить больше, чем жизнь. — Владимир хмурится. — Ты был ценным активом для нас, Левин. Однако я не могу сказать, что склонен передавать информацию без привязки к ней цены.

Лицо Левина остается бесстрастным, когда он лезет в карман. Каждый вооруженный человек в комнате одновременно движется, все их внимание и оружие направлены на него, но Левин просто ухмыляется, когда Владимир поднимает руку.

— Если бы я хотел смерти вашего босса, он был бы мертв, — хладнокровно говорит Левин, вытаскивая руку из кармана. — Одна из причин, по которой мне разрешили уйти, заключается в том, что он знал, что лучше не пытаться меня убить. Но я здесь не для этого.

Одним плавным движением он подбрасывает что-то в воздух над столом Владимира. Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что это монета, тяжелая, судя по тому твердому стуку, который она издает, ударяясь о деревянную поверхность.

— Имя, — говорит Левин, его голос тверд, как монета, лежащая лицевой стороной вверх перед Владимиром.

Блондин мгновение смотрит на него, как будто не может до конца поверить в то, что сделал Левин. В комнате становится очень тихо, настолько, что даже легкое шуршание бумаг звучит громко, когда Левин и Владимир смотрят друг на друга сверху вниз.

Я не уверен, что сделал Левин, но ясно, что монета несет в себе какое-то значение. Наконец Владимир тянется за монетой, поднимая ее. Я вижу женское лицо, выгравированное сбоку, и буквы, что-то по-русски вероятно, я бы предположил, ту же фразу, которую Левин использовал для доступа в особняк.

— Ты уверен, что хочешь использовать это именно для этого? — Владимир прищуривает глаза. — Однажды сделанное, этого нельзя отменить.

— На карту поставлена жизнь женщины, — говорит Левин хриплым голосом. — Я уверен.

Владимир вертит монету в пальцах, обдумывая. Проходит еще один удар, воздух сгущается от напряжения, а затем он опускает руку, резко убирая монету в карман.

— Скажите мне, кого вы ищете, — говорит он спокойно, как будто всего этого странного обмена репликами между ним и Левиным никогда не происходило.

* * *

Мы покидаем особняк с именем Адриан Дракос, греческий убийца, обученный синдикатом, который, очевидно, в свободное время ставит своей миссией выслеживать мужчин, которые покупают и продают женщин. Хотя сам Владимир понятия не имел о французе, который потратил бы сто миллионов долларов на ущербную женщину, и он слегка позеленел от этой идеи, он заверил нас, что если кто-то и может указать нам правильное направление, то это будет Дракос.

Что означает, что мы направляемся в Грецию.

Когда мы покидаем особняк, я чувствую себя разбитым, возвращаясь к машине и отелю, который Виктор организовал для нас. С одной стороны, Левин, похоже, думает, что это надежная зацепка, стоящая того, что он отдал за нее Владимиру. С другой стороны, я сомневаюсь, что Ана в Греции, а это значит, что это еще одна остановка на пути к тому, чтобы действительно найти ее, и еще больше времени, пока она находится в руках француза, который ее купил. Больше времени на то, что с ней может случиться что угодно. Возможности безграничны, и я не смею их представлять, иначе я сойду с ума.

Отель, который Виктор организовал для нас, неудивительно роскошный пятизвездочный отель в центре Москвы. Мы втроем направляемся прямо в бар. Здесь полно кожаных кабинок и столов из красного дерева с приглушенным освещением и дымным ароматом виски, наполняющим воздух, что создает ощущение удивительно домашнего уюта для того, чтобы находиться в центре Москвы. Мы находим кабинку в глубине зала, где не так много гостей, и Левин жестом подзывает официанта, когда мы усаживаемся.

— Джеймсон со льдом, двойной глоток, — говорю я хорошо одетому мужчине, который подходит к нашему столику.

— Водка, все, что у тебя есть. — Левин бросает взгляд на Макса. — А ты?

— Я возьму виски, и тоже двойной. — Макс откидывается на спинку стула. — Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче после такого опыта.

— Что это там было? — Я прищуриваюсь, глядя на Левина. — Между тобой и Владимиром. Монета? Что, черт возьми, произошло?

Левин вздыхает, ожидая, пока перед нами поставят напитки, чтобы ответить.

— Раньше я работал на синдикат, — спокойно говорит он, делая глоток водки. — Я хорошо знаю Владимира и то, что было бы необходимо, чтобы вытянуть из него имя. Любое имя.

— На самом деле это не отвечает на вопрос.

Левин поднимает бровь.

— Я не уверен, что тебе следует знать это.

Я пожимаю плечами, откидываюсь назад и делаю глоток собственного виски.

— Как бы то ни было, ты не можешь винить меня за то, что я хочу знать. Особенно когда ты говоришь, что враги Владимира ходячие мертвецы, и что он позволил тебе уйти из синдиката из-за того, что ты убил бы любого, кто попытался бы тебе помешать.

Левин ухмыляется.

— Существует значительное количество превосходных убийц, которые обучались у Владимира. И потом, есть я.

— Гордость предшествует падению, — бормочет Макс, отпивая глоток своего напитка.

— Что взял священник? — Левин бросает на него косой взгляд. — Это необычный напиток, чтобы вот так отстреливаться.

— Трахни меня за то, что я не пью неразбавленный спирт для протирания. — Макс отвечает ему таким же свирепым взглядом. — Лиам хотел, чтобы кто-нибудь произнес последние слова над его мертвым телом, я полагаю, когда он погибнет, преследуя Анастасию.

— Для священника у тебя грязный рот.

— Хватит, вы оба. — Я одним глотком допиваю остатки своего виски, жестом приказывая официанту принести мне еще. — Ты собираешься ответить мне или нет, Левин? Что, черт возьми, это была за монета?

Левин вздыхает, допивает остатки своего напитка и жестом просит еще.

— Это была услуга, — говорит он, когда