Истина в деталях - Р. С. Болдт Страница 37

— Я позвоню.

Я настороженно смотрю на него и произношу слова медленно, с замешательством.

— Что значит «позвоню»?

Мы с Карлиной нарядимся, появимся у входа, покажем вышибалам свои удостоверения, потанцуем, выпьем, а потом уйдем.

В этом процессе нет никакой необходимости звонить куда-то.

— Закажу столик. — Он берет дорогую золотую ручку и что-то записывает в блокнот кремового цвета, лежащий на его столе.

— Но мы не нуждаемся в столике. — Я прохожу дальше в его шикарный кабинет и останавливаюсь перед его столом. — Послушай, я понимаю, что это твой способ ведения дел, но…

Он вскидывает голову, и в его взгляде читается решимость.

— Так безопаснее. Никто вас не побеспокоит. Я позабочусь об этом.

Я снова шевелю губами, чтобы возразить, но, когда он закрывает глаза и сжимает переносицу, этот жест кажется более человечным, чем обычно. Выпуская тяжелый вздох, он опускает руку и отодвигается от стола, поднимаясь и обходя его. Вставая рядом со мной, он берет мои руки в свои, его голос низкий, наполненный мягкостью.

— Позволь мне позаботиться об этом. — Он наклоняет голову в сторону и говорит еще мягче. — Пожалуйста, Оливия.

Я хмурюсь и поджимаю губы, ворча под нос.

— Тебе трудно отказать, когда ты вежливо просишь и используешь мое имя. — Мои глаза расширяются от последнего откровенного заявления, и я отступаю назад, пытаясь освободиться от его притяжения.

Его пальцы сжимаются — не больно, но достаточно, чтобы остановить мое движение. Подойдя ближе, он скользит взглядом между моими глазами и губами.

— Тебе нравится, когда я произношу твое имя?

Пытаясь сохранить беззаботность и стараясь, чтобы сердце не выскочило из груди от его близости, я пожимаю плечами.

— Это лучше, чем если бы меня постоянно называли профессором.

На его губах появляется ухмылка.

— Да?

— Да.

Он наклоняет голову ближе, и у меня перехватывает дыхание. Его полная нижняя губа вызывает у меня желание зажать ее между зубами и нежно оттянуть.

Кончик его носа касается моего, и от этого простого прикосновения по мне пробегают мурашки.

— Ты собираешься танцевать с другими мужчинами, пока тебя не будет?

— Может быть. — Проклятье, мой голос слишком задыхающийся, чтобы мне это нравилось.

— Да? — его губы касаются моих в едва заметной ласке, которая заставляет меня желать большего. Намного большего. Когда он проводит губами по моей челюсти и поднимается к уху, чтобы прошептать. — Лучше будь осторожна с теми, кого подпускаешь к себе, — я не могу подавить дрожь, которая пробирает меня до костей.

— Почему? — шепчу я, слегка выгибая шею и надеясь, что он не заметит моей реакции на него. Настойчивая потребность атакует меня, побуждая поддаться ей.

— Потому что я жадный сукин сын. — Его слова омывают мою чувствительную кожу, оставляя после себя волну ноющего желания. — Мне не нравится мысль о том, что к тебе может прикоснуться кто-то, кроме меня.

Мои глаза закрываются, когда я понимаю его признание. Возможность того, что он испытывает ко мне чувства, вызывает во мне прилив тепла, но я мысленно отбрасываю эту мысль. Мне нужно сохранять спокойствие. Я не могу позволить себе отвлекаться или останавливаться. Как бы ни было велико искушение поддаться хрупкой связи между нами.

Отстранившись, я открываю глаза и встречаюсь с его пристальным взглядом. Проблески жара, таящегося в глубине его глаз, ослабевают, пока он не расправляет плечи. Я практически вижу, как его невидимая броня опускается на свое место, пока он наблюдает за тем, как я приближаюсь к двери, увеличивая расстояние между нами. Когда я поворачиваюсь, отчаянно пытаясь избежать его влияния и соблазна, которым он обладает, его хрипловатый голос раздается позади меня.

— Оливия?

Я замираю, но не поворачиваюсь к нему лицом.

— Да?

— Не строй планов на воскресенье.

Я хмурюсь.

— Почему?

Слышно слабое поскрипывание кожи, когда он опускается в свое кресло.

— Просто не планируй ничего.

Я поворачиваюсь, чтобы устремить на него прищуренный взгляд, и он кажется почти… смущенным. Он отводит глаза, сосредоточившись на ноутбуке, и мне кажется, что тяжесть моего взгляда заставляет его напрячься.

— У тебя есть планы на воскресенье?

Он с досадой хмыкает, но по-прежнему отказывается встретить мой взгляд. Его щеки окрашивает слабый розовый оттенок.

— Хорошей работы, профессор.

Нико Альканзар краснеет? Не может быть.

У меня не только сердце замирает от осознания того, что он строит особые планы на воскресенье, но и то, что он краснеет, заставляет запеть каждое нервное окончание в моем теле.

Моя реакция чертовски опасна, но она не мешает моей внутренней девочке-подростку, которая визжит, как будто ее пригласил на свидание самый симпатичный мальчик в школе.

Поэтому я выбираю самый безопасный путь.

Бесшумно выхожу из его кабинета и направляюсь по коридору.

Тридцать четвертая глава

Нико

Она думает, что я не знаю о субботе. Как бы хорошо она ни умела скрывать свои эмоции в большинстве случаев, на этот раз ей это не удается.

Подтверждение этого невидимыми руками тянется внутри меня, чтобы туго сжать мои легкие. Какая-то часть меня хотела крикнуть, что я знаю о ней абсолютно все. Что я ни за что на свете не позволю ей праздновать только с ее подругой Карлиной.

Что за хрень я несу? Я теперь хожу, практически выписывая круги вокруг профессора? Черт побери. Эта женщина отвлекает меня, как никто другой, а я, блядь, не могу себе этого позволить. Моя цель требует, чтобы я всегда был собран. Я должен играть умно и не дать ей понять, что она меня так околдовала.

Теперь, когда Сантилья сделала свой ход, ситуация меняется на ту, которую я хочу и которая мне нужна. Это значит, что отношения с Оливией скоро закончатся, независимо от моих чувств и от того, как сильно я хотел бы, чтобы все было по-другому.

Она становится лучшей частью моих дней; проблеск солнечного света, пробивающийся из-за темной облачной пелены, в которую превращается моя жизнь. Оливия Райт — это ангел с ослепительно ярким ореолом в мрачном подполье моего мира. Она пробуждает во мне человечность, которую я теряю в течение долгих лет.

Я должен использовать ее как расходный материал. Как будто она не имеет никакого значения.

Проблема в том, что она имеет, и не потому, что спасла меня от пули.

Тридцать пятая глава

Оливия

— С днем рождения, Ливви! — визжит Карлина, поднимая свой бокал, чтобы чокнуться с моим. Ее волнение заразительно, и я благодарна, что она предложила эту встречу, особенно после всего произошедшего.

Отпивая немного, она оглядывается в поисках мужчин,