Я не ее копия - Евгения Чащина Страница 37

В конце концов, сон сморил и меня, и я уснула неожиданно безмятежно.

Я проснулась от того, что мне жарко. Сильные руки крепко обнимали меня и прижимали к себе, и я довольно улыбнулась, втянула носом запах и сразу поняла, что это неправильно. Но я не могла не признать самой себе, хоть за это признание хотелось тут же с размаха вмазать себе кулаком по лицу, что так хорошо было снова оказаться в тёплых сильных руках.

Поворачиваюсь, слегка поёрзав, к нему и встречаюсь с его сонным взглядом. Только открыл глаза. А я не знаю, что сказать, сглатываю и молча смотрю ему в глаза.

— Тебе лучше? — странно спокойно произнес мужчин, убирая огромную ладонь с моего живота.

— Да, спасибо, — отвечаю таким же спокойным тоном.

Зачем ему правда? Он достаточно провозился со мной, в то время как должен был заниматься приятной подготовкой к свадьбе.

— Прости за вчерашнее, я не должна была говорить, что сказала. Ты прав, прошлое должно быть похоронено в прошлом.

А у некоторых и будущее похоронено. Но не время себя жалеть.

Я откатываюсь на спину, пару секунд смотрю в потолок, затем поворачиваю голову к нему:

— Я желаю тебе счастья, правда. Ты должен знать. Я думаю, ты будешь счастлив с ней.

— Спасибо, я постараюсь нигде не накосячить. Ты была когда-то права, просто нужно попытаться кого-то пустить в свое сердце. Я рад, что смог отыскать рациональное зерно. Что заметил её среди кучи других женщин.

Я отворачиваюсь и не смотрю не него. Стараюсь не слушать. Если уж вскрывать этот гнойник, то одним резким движением. Потому что он до сих пор ноет. Потому что моё самолюбие до сих пор уязвлено.

— Как ты думаешь, — начала будничным тоном, не поворачиваясь к нему и не глядя на него, — если бы ты прислушался ко мне тогда, в первый раз, у нас что-то могло бы получиться?

Я не знаю, к чему завела этот разговор. Это путь в никуда. Но весь мой путь итак в никуда, что я теперь теряю? Может насыплет соли на рану. А может нет. Но я хочу услышать его ответ.

Шагаев молчит. Он встаёт с кровати и просто идёт к выходу. Но не растворяется за пределами моей спальни, он медленно поворачивается и говорит:

— Я не буду отвечать на этот вопрос. Извини. Отдыхай.

Он уходит, я долго слышала, как поспешно собирался, как хлопнула входная дверь.

Твой не ответ тоже говорит громче слов, Лёша. Но я слишком устала и расстроена, чтобы анализировать, что могло бы быть. У меня уже ничего не будет, и мне жить с этим.

Несмотря на очередную ночь на ринге со своими демонами и этот утренний разговор, я впервые покинула кровать с желанием сделать что-то продуктивное. И с физической необходимостью как-то занять свои руки. Вещей у меня здесь не было, чтобы их собирать. Все скромные пожитки я сложила ещё вчера, когда собиралась экстренно уезжать. Я вышла на кухню, чтобы выпить стакан воды, а потом зацепилась взглядом за кофе машину и подумала, что ничего страшного не случится, если позволю себе выпить кофе.

Кофе машина засбоила, я открыла бокс с кофе и увидела, что он пуст, стала искать по ящичкам. Мой взгляд случайно зацепился за корицу. И в этот момент все как-то сразу стало на свои места. Я поняла, чем хочу занять руки, что поможет разгрузить голову, а заодно останется хозяину квартиры в качестве благодарности за то, что приютил. Я всё равно больше не вернусь сюда. И закончу до его прихода.

Всё вышло из-под моего контроля, когда вместо булочек с корицей я решила открыть здесь мини-пекарню. Я не понимала, что меня несёт, просто видела ингредиенты, понимала, что из них можно приготовить, и готовила. На столе уже благоухали сырники, булочки с корицей, круассаны с джемом, треугольники с картошкой и мясом, и я раскидывала сыр на пиццу, когда дверь открылась, и вошёл хозяин квартиры.

Я с паникой посмотрела на часы. В смысле шесть вечера? Пять минут назад три было, и я всё успевала.

Лёша, вероятно, пошёл на шум и на запах. Я же обещала, что уберусь отсюда.

— Прости, — тут же искренне извинилась, — я знаю, я обещала, что свалю, но когда проснулась мне нужно было срочно чем-то занять руки, пока пью кофе, я хотела быстро испечь булочки в качестве благодарности за приют, но у тебя столько продуктов, что в какой-то момент я, кажется, отключилась и… Вот.

Киваю на стол и понимаю, что выгляжу как сумасшедшая, скорее всего. Провожу рукой по щеке, с которой на грудь почему-то посыпалась мука, и чертыхаюсь про себя. Прежде, чем он что-то ответит, я сразу говорю:

— Я сейчас пиццу поставлю в духовку, и духу моего здесь не будет, — подкрепляю свои слова действием, засовываю противень в духовку, — выключишь через сорок минут сам. Прости ещё раз, — развязываю фартук и стремительно несусь к выходу из кухни, желая провалиться сквозь землю на месте.

— Я тебя не выгоняю, — Леша стоит в дверном проеме и почти полностью его заполняет, — давай просто вместе поужинаем как в старые добрые времена, а потом я тебя отвезу. Не нужно сбегать, просто ужин, окей?

Улыбнулся, а руки уже тянулись к круассану.

Я останавливаюсь перед ним, тяжело выдыхаю, смотрю на него. Ну, плохая же идея.

— Ладно, — киваю вопреки здравому смыслу, — я пройду в ванную, приведу себя в порядок, у меня наверное всё лицо в муке и кетчупе.

— Угу, — смешно отзывается Леша, запихнув половину круассана в рот.

Только сейчас вспомнил, что не помыл руки, на автомате сталкиваемся в дверном проеме, хватает меня за талию, и мямлит с выпечкой во рту:

— Прости, по инерции. Ты первая.

И не отпускает.

— Решил вытереть свои немытые лапки об меня? — перевожу неловкую ситуацию в шутку и подавляю острый позыв бежать.

Всё внутри так и кричит об опасности. Я помню, чем подобная ситуация закончилась в прошлый раз.

Впрочем, где мы, а где прошлый раз. Разница в жизнь между этими вечерами. Я была вертихвосткой, которая думала, что молодым телом можно привязать к себе и влюбить в себя, а он глубоко раненный мужчина. Теперь он без пяти минут семьянин, а я вдова.

Снимаю его