Бурбон и ложь - Виктория Уайлдер Страница 36

— Привет, красотка.

Перед ней лежит что-то похожее на кусок серой ткани.

— Что это? О! Чертова гадость, — шиплю я и отшатываюсь назад, когда дотягиваюсь до него, чтобы взять в руки. Это не ткань. — Ты принесла мне подарок? — Да, это сброшенная змеиная кожа. Потрясающе. Теперь мне придется думать еще и о том, что здесь водятся змеи. Я смотрю в ее большие карие глаза, и она действительно самая милая собака, которую я когда-либо встречала. — Хочешь пить, Джулеп? — Она негромко поскуливает и лает, как будто понимает меня. — Давай. — Я открываю дверь пошире, и она следует за мной. Я наливаю в миску воды, которую она нюхает, но не пьет, а затем осматривается, обнюхивая коттедж.

— А где твой большой, флиртующий папочка? — спрашиваю я игривым голосом, и смеюсь, как только произношу это. Даже потеряв сон из-за произошедшего, я не могу сдержать улыбку, вспоминая, как он стоял там, засунув руки в задние карманы, и кричал в ответ, что дружбы ему будет недостаточно. Он знал, что я имела в виду, когда предлагала выпить по бокальчику на ночь, но не согласился.

Грант Фокс не похож на тех мужчин, к которым я привыкла. В частности, одного из них, — более утонченного, милого и увлеченного. А еще — лжеца. Обманщика. Я крепко зажмуриваю глаза. В точности как я сейчас.

Взбиваю порцию бурбона с сахарной пудрой и щепоткой ванили, разбавляю водой и выливаю на теплый пирог. Черт, это будет вкусно. Джулеп садится на пол рядом со мной и скулит.

— Я знаю, пахнет вкусно. — Я беру оставшуюся дольку персика и протягиваю ей. — Думаю, он может послужить благодарностью и поводом попросить об услуге, что скажешь?

Она отрывисто лает.

— Я тоже так думаю.

Я надеваю шлепанцы и чмокаю губами, чтобы она шла за мной. Воздух кажется почти таким же влажным, как и покрытая росой трава, и мои ноги промокают, пока я иду к его дому. Сегодня будет жарко, если уже ранним утром так тепло. Может, мне даже не стоило беспокоиться о том, чтобы принять душ — к концу дня я все равно вспотею и буду нуждаться в еще одном.

Что, если я расскажу ему? Все. Всю правду о том, почему я оказалась здесь, и обо всем, что к этому привело? Я бы доверила ему хранить тайну. Но ему пришлось бы лгать ради меня. Ему бы это не понравилось. А что, если все это окажется просто приятным времяпрепровождением и ничем больше? Тогда кто-нибудь узнает, кто я. На такой риск я не готова пойти.

Я сжимаю кулак и сильно стучу во входную дверь. Интересно, дома ли он вообще? Когда я стучу снова, я слышу движение за дверью, и Джулеп испускает короткий лай. Она остается рядом со мной на крыльце, как будто это не ее дом, хотя внизу есть собачья дверца, через которую она могла бы войти.

— Джулс, ты теперь стучишь? — со смехом говорит Грант, открывая дверь. Его волосы мокрые и растрепанные. Но не это приковывает мое внимание. Это татуировки, которые тянутся от его бицепсов вверх по каждому плечу. Очертания и тени фигур, которые, если бы я могла заморозить время, я бы обвела пальцем и попыталась разгадать. Это нехорошо. Я пытаюсь проглотить комок в горле. Не помогает и то, что он стоит прямо передо мной, прислонившись к дверному косяку, и единственное, что есть на нем, — завязанное на бедрах темно-синее полотенце.

Он распахивает дверь шире, мускулы на его скульптурной руке напрягаются и привлекают внимание к его широкой груди. Темные волосы на ней — это дорожная карта его тела, которая позволяет мне определить, где заканчивается грудь и начинается пресс. Он намного больше меня. Выше. Шире. Со своим подтянутым телосложением Грант Фокс выглядит впечатляюще.

— Ты что-то хотела, Лейни?

Я натянуто улыбаюсь. Что это за слова? Кто так приветствует людей?

— Я испекла пирог с персиковой начинкой и капелькой бурбона. — Я наклоняю голову. — Для тебя. За то, что ты поддержал меня вчера вечером в «Hooch». Я ценю, что ты сделал это.

Я протягиваю ему теплую сковородку, и удивленное выражение его лица умиляет. Так что я надеюсь, что мне повезет.

— И у меня закончилась горячая вода, так что мне нужно воспользоваться твоим душем и смыть кондиционер с волос.

— В той поилке для лошадей свежая вода с самого утра, — говорит он так быстро, что я понимаю, что он говорит несерьезно.

Я подмигиваю ему.

— Может быть, в следующий раз.

Усмехнувшись, он открывает дверь пошире и жестом приглашает меня внутрь.

— Просто нужно отрегулировать клапан на скважине. Я сделаю это, как только оденусь. А пока можешь воспользоваться моим душем.

В его доме светлее, чем я ожидала. У этого задумчивого, молчаливого мужчины хороший вкус. В его доме в стиле ранчо все расположено на одном уровне. Окна, выходящие на восток, занимают почти всю стену просторной главной комнаты. Это идеальный вид на поместье на восходе, когда небо окрашивается в самые красивые оттенки, солнце наконец поднимается над линией горизонта, сжигая ночь и оставляя после себя дымку.

— Здесь красиво, — говорю я, оглядывая комнату. Напротив меня — камин. Ни телевизора, ни развлекательной системы, только большой кожаный диван и журнальный столик, заваленный бумагами и книгами. На кожаном кресле рядом с ним лежит теплый плед, наполовину сползший на пол, как будто он сидел там, а потом отправился спать.

— Мне нравится, — говорит он хриплым голосом за моей спиной. Как будто утро наступило для него слишком рано. — Это был первый дом на нашей территории. Дом Гриза и моей бабушки.

Повернувшись, я наблюдаю, как он достает тарелки с открытых полок.

Почему было так мило услышать, как он говорит «моей бабушки»?

— Сейчас он выглядит совсем по-другому, но когда Эйс захотел построить свой собственный дом, я спросил Гриза, не будет ли он против продать его мне, когда будет готов. Это было чуть больше пяти лет назад. — Он улыбается. Ему идет улыбка, это точно. — Это был длительный проект, но я был очень занят. Превратил гараж в рабочее пространство. Пришлось очень многое обновить.

— Ты сам все это сделал?

— Большую часть. Мне помогли с электрикой и сантехникой, но все остальное я сделал сам.

Раньше я не считала это чем-то возбуждающим, но, оказывается, на меня это производит впечатление — что кто-то может сам отремонтировать свой дом.

Когда мы смотрим друг на друга долгое мгновение,