Принц из книжного - Соль Валентайн Страница 35

Но единственное, что действительно пугает меня, – это волна негатива, обрушившаяся на нас. Кажется, половина города вдруг решила, что наш праздник – личное оскорбление. Социальные сети кипят от возмущения: «Проклятый праздник», «Чужие традиции», «Мерзость и бескультурье», – и это еще самые приятные комментарии. Некоторые пишут целые гневные посты о том, как мы «развращаем молодежь» и «предаем традиции».

– Почему они не понимают, что это просто повод повеселиться? – спрашиваю я у Игоря, пока мы наклеиваем гирлянды из бумажных привидений на витрину. – Надеть прикольные костюмы, посмотреть ужастики, почитать страшные истории. Что в этом плохого?

Игорь откладывает скотч и задумчиво смотрит на меня. Его глаза, обычно такие веселые, сейчас серьезны.

– Да ничего плохого, – говорит он, вытирая руки о джинсы. – Просто людям нужно что-то осуждать и против чего-то бороться. В книгах ведь всегда есть антагонист – злодей, который хочет захватить мир. А в жизни все сложнее, однозначных злодеев немного, и они скучные. Ну маньяк и маньяк, что с него взять? Но потребность бороться со злом остается. И каждый назначает зло сам себе. У кого-то это налоговая, у кого-то – невестка, у кого-то – раздражающая певица, а у кого-то, вот, праздник.

– А кто-то ни в чем себе не отказывает и ненавидит вообще все, – бурчу я, слишком резко отрывая кусок скотча.

– И такое бывает, – смеется Игорь. – В общем, когда мы что-то активно осуждаем, то чувствуем себя лучше, этаким героем, который борется со злом. Это помогает нам жить и справляться с трудностями: знание, что мы несем свет.

– Даже не знаю, что меня больше бесит, – говорю я, приклеивая очередного призрака, – то, что ты такой умный, или то, что такой добрый. Или то, что, неся свет, они роняют на меня… хм…

– А ты тоже ни в чем себе не отказывай, – Игорь чмокает меня в макушку, оставляя легкий запах своего парфюма в моих волосах, и отправляется на склад за следующей коробкой с декором.

Я улыбаюсь его спине, но улыбка застывает, когда раздается его возглас:

– Леська, блин, что это такое?!

Я бросаюсь на склад, спотыкаясь о коробку с гирляндами. Сначала не понимаю, что так шокировало Игоря. Он стоит перед стендом, который я вчера допоздна обклеивала артами и слоганами. Стенд должен был занять почетное место в зале, как только клей полностью высохнет, но…

– Это что, стенд для этого придурка? – Игорь поворачивается ко мне, его брови почти сливаются в одну линию.

– Его зовут Макс! – автоматически поправляю я, хотя сама уже сто раз пожалела о своей затее.

– Его никто никуда не зовет! И он сам не приходит, кстати. Зачем ты делаешь ему стенд?

Я вздыхаю, чувствуя, как тепло разливается по щекам.

– Хотела порадовать. Чувствую себя виноватой.

– А ему норм. – Игорь скрещивает руки на груди. – Кинул всех, хамит в комментах, звезда наша. И ему еще стенд? Да я б его рожу на доску «Их разыскивает полиция» повесил.

Я смотрю на стенд – тщательно подобранные цитаты из его книги, распечатанные обложки, даже его фотография в авторской рамке. Вчера это казалось хорошей идеей. Сейчас – глупой сентиментальностью.

– Ладно, – сдаюсь я. – Может, и правда слишком.

Игорь смягчается, подходит ближе и обнимает меня за плечи.

– Давай лучше сделаем стенд: «Лучшие книги для тех, кого кинули друзья-писатели». С юмором.

– Хватит токсичить на Макса, – говорю я, аккуратно поправляя уголок плаката на стенде. – Он классный. Просто немного словил звезду. Пройдет. Друг познается в беде – знаешь поговорку? Да и книга ни в чем не виновата. Она делает нам продажи.

Игорь закатывает глаза, но не спорит. Я достаю телефон и начинаю со всех сторон фотографировать стенд, посвященный новому роману Макса. Тщательно выбираю ракурс, чтобы было видно и обложку с хоккеистом в мрачном осеннем лесу, и цитаты, которые я так старательно подбирала, и даже маленькую тыкву, которую поставила для антуража.

Выкладываю в наши соцсети пост: «Хеллоуинский бокс с бестселлером Макса Верлена: хоккеисты любят сладости, а фигуристки – их самих». Добавляю хэштеги и пару эмодзи с привидениями. Втайне надеюсь, что Макс увидит пост и оттает. Но даже если нет – я обещала ему помочь с продвижением и слово свое держу. Пусть даже он сейчас ведет себя как последний козел.

– Ну что, идем наверх? – спрашивает Игорь, отряхивая руки от пыли. – Там еще полдела.

Мы поднимаемся по узкой лестнице на второй этаж, где пахнет свежей краской и тыквенными специями. Здесь все готово для завтрашнего праздника: длинные столы для мастер-класса «Хеллоуин в Хогвартсе» застелены черными скатертями, на них аккуратно разложены заготовки для свечей, пакетики с ароматическими маслами и маленькие тыквенные свечи-образцы. Рядом расставлены стулья для литературного квиза – я сама рисовала вопросы на карточках в форме летучих мышей. В углу стоит фотозона с гигантской книгой-бутафорией и распределяющей шляпой.

Я обвожу взглядом комнату, и сердце сжимается от тоски. Мне так нравится наш магазинчик. Эти полки, которые мы с Альбиной красили в полночь, потому что днем было много покупателей. Этот скрипучий пол, на котором Игорь когда-то поскользнулся, рассыпав целую стопку детективов. И безумно жалко оставлять его без присмотра, даже зная, что это необходимо.

– Кстати, – Игорь вдруг бросает разматывать гирлянду и поворачивается ко мне, – ты ничего не замечаешь?

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, что он имеет в виду. Может, я что-то забыла? Или, наоборот, сделала лишнее?

– Нет, а что?

Он делает несколько шагов в мою сторону, и вдруг я понимаю, куда он клонит. Его глаза становятся темнее, а улыбка – хищной.

– Мы одни. За нами не смотрят родители.

Я округляю глаза, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Игорь, это же книжный! – шепчу я, хотя вокруг действительно никого нет.

– И что? – Он приближается еще на шаг. – Книжки внизу, они ничего не увидят.

– А если кто-то войдет? – Мои пальцы сами собой сжимают край стола.

– Мы заперли дверь, – напоминает он, и его руки опускаются мне на талию.

Приходится признаться:

– Я не уверена, что вот так готова… В прошлый раз ты застал меня врасплох. Но мне надо как-то… – Я замолкаю, не зная, как выразить свою неуверенность.

Игорь не дает мне договорить – он наклоняется и целует меня. Его губы теплые и немного грубые от холода, а руки крепко держат меня за талию, не давая отступить.

– А мы ничего делать не будем, – шепчет он, отрываясь на секунду. – Просто пообнимаемся, пока никого рядом нет. Твоя мама буравит меня таким взглядом, что мне даже целовать тебя неловко.