Эй ты, из триста седьмой! - Джулиан Хитч Страница 35

спину, приподнимая край футболки и касаясь обнажённой поясницы. Женя замирает — эти прикосновения обжигают, и это слишком для неё. Ночью в его комнате она чувствовала себя спокойно, следуя за ним. Но сейчас становится страшно. И в первые секунды этот страх иррационален, но затем приходит понимание, чего именно она боится.

— Перестань! — Женя отклоняется назад, одновременно с силой давя ему на грудь.

Глава 23

Мысль, так внезапно пришедшая в голову, словно жжёт изнутри. Женя хочет продолжения. Очень хочет. Но понимает, что внутри Глеба горит огонь, вызванный не только его чувствами по отношению к ней. Его подстёгивает ситуация с бабушкой, а она — всего лишь способ заглушить то, что мучает его уже не первый день. А Жене хочется другого: чтобы в моменты их близости он думал только о ней.

— Прости, не знаю, о чём я думал. — Глеб отступает на пару шагов, закрывая лицо руками. — Визиты к бабушке всегда даются тяжело.

Женя аккуратно слезает с капота. Коснувшись его руки Глеба, осторожно убирает её от лица.

— Это не оправдание, Женя, я это понимаю, но впервые за всё время болезни бабушки я не чувствую одиночества.

Женя понимает Глеба, но не считает его слова достаточной причиной для того, что могло бы между ними произойти, окажись они в более подходящем месте. Всю жизнь ей тоже хотелось, чтобы рядом был человек, с которым можно было разделять любые тревоги на пополам. Но не убегать вдвоём от реальности, прячась от душевных терзаний за поцелуями или постелью.

— Я понимаю, почему ты это делаешь, но это не значит, что одобряю. — Женя отпускает его руку. И, мягко улыбнувшись, добавляет: — Ты мне обещал кофе, помнишь? Пойдём, нам есть, о чём поговорить.

Глеб привлекает её к себе, обнимая за плечи.

— Но тебе ведь понравилось.

Горячее дыхание Глеба обжигает Женино лицо, а от его улыбки она краснеет. Ему хватает секунды, чтобы вновь выбить почву из-под её ног. Как и обычно. Но и она постепенно отращивает «зубки».

— Тебе больше. — Женя улыбается, опуская взгляд на его ширинку, и Глеб ухмыляется.

Женя рада этой шутливой перепалке. Они оба знают, что он всё ещё не в порядке, но так становится немного легче.

Стоит оказаться в машине, как снова становится жарко. Оба ещё не остыли после поцелуев и прикосновений — хватит одной искры, чтобы вспыхнуть заново. Женя вдыхает полной грудью, стараясь успокоиться.

— Сводишь меня с ума, — хрипло произносит Глеб, повернувшись к ней. — Не знаю, что с собой делать.

Женя отворачивается первой. Глядя в окно, кожей ощущает взгляд Глеба — полный желания. И ей хочется обернуться к нему, но ощущение того, что сначала стоит разобраться с прошлым, с каждой минутой становится только сильнее. Стараясь отвлечься, она переводит взгляд на кулон, болтающийся под зеркалом заднего вида. Женя точно его где-то видела раньше. Но где? На солнце кулон бликует — Женя щурится, и это помогает вспомнить, отправляя её к событиям семилетней давности.

— Я нескоро приду, мне ещё в магазин надо будет зайти. Справишься одна?

Бабушка быстро собирается, бросая кошелёк в холщовую сумку. Женя опускает голову, улыбаясь. Забавно видеть на бабушке не старые штаны, в которых она не только «шуршит» по хозяйству, но, кажется, даже спит. Сейчас на ней лёгкое летнее платье в мелкий рисунок: на молочном фоне резвятся бабочки, а у самого подола растут полевые цветы. Жене кажется, бабушке оно немного жмёт в груди, но ту это похоже не беспокоит.

— Справлюсь. Если что позову деда. — Бабушка недовольно поджимает губы — она явно ожидала другого ответа. Потому Женя обещает: — Только в самом крайнем случае, если это будет вопрос жизни и смерти.

— Так-то лучше!

Бабушка не позволяет Жене заходить к дедушке, когда в подвале он колдует над самогоном и наливками. Для него этот процесс подобен таинству, и за много лет Женя к этому привыкла. Пусть порой ей и хочется отвлечь деда, чтобы поиграть с ним. Он умеет не только придумывать самые интересные игры на свете, но и отдаваться им со всей душой, словно на время превращаясь в озорного мальчишку. Женя любит бабушку, но та никогда не принимает участия в их с дедом забавах — она вечно вся в делах и заботах. Зато бабушка лучше всех рассказывает сказки, пусть и не так часто, как хотелось бы Жене. И порой ей очень одиноко, особенно этим летом — на этот раз Тоня отправилась в лагерь, выбрав вместо сестры подруг.

Женя смотрит, как бабушка постепенно удаляется от дома, медленно идя по дорожке. Ей явно неуютно в своём платье, она даже останавливается, возможно, желая вернуться обратно. Бабушка оборачивается, и Женя приседает у калитки — не стоит, чтобы она видела, что внучка с интересом за ней наблюдает. Вдруг подумает, что Женя над ней смеётся и обидится?

Женя возвращается к дому, раздумывая, а не почитать ли что-нибудь из привезенной с собой стопки книг. Но настроение такое, что ей хочется движения. Хочется заняться чем-то интересным, что увлекло бы её с головой. И, поднимаясь на крыльцо, она уже знает, куда пойдёт, — на чердак.

Обычно бабушка и дедушка не разрешают ей играть на чердаке, но сейчас они оба заняты, и Женя решает воспользоваться предоставленной ей свободой. Внутри начинает покалывать от того, что ещё минута, и она нарушит правила. И конечно найдёт на чердаке сокровище! Женя и предположить не может, что именно, но по-детски верит в то, что на чердаках (как и в подвалах) хранятся самые интересные вещи из всех, что только можно встретить в старых домах.

Открыв защёлку, Женя вступает в сумеречную зону. На чердаке царит полумрак и прохлада. Пахнет пылью и чем-то… таинственным. Женя замирает на месте, учащённо дыша от волнения. Если бабушка её здесь поймает, то наверняка накажет — перестанет с ней разговаривать. И это тяжёлое для Жени наказание, но она не может отступить — слишком интересно, какие секреты могут храниться в старых коробках.

Внутри много хлама. И это даже немного странно, потому что сложно найти более аккуратного человека, чем она. И в доме, и в саду — идеальный порядок. Но сейчас Женя с изумлением разглядывает разную рухлядь — запчасти от старых велосипедов, сломанный хозяйственный инвентарь, десятки коробок, разбитое зеркало на рассохшемся комоде… Женя знает, нельзя смотреться в