Развод. Бумерангом по самые я... - Каролина Шевцова Страница 34

Она мечтает поехать на юг – я планирую отпуск на Камчатке. Она устала и легла спать – я включаю телефон погромче. Она привезла Лену к нам – я увезу ее подальше.

Увезу, спрячу, буду хранить, как самое ценное, что у меня есть!

Я до сих пор помню ту ночь. Я зашел к Лене без стука. Впервые оказался в ее комнате. Не знаю, как у нее получилось, но Лена сделала здесь все… уютным. Очень женским.

Она сидела на кровати, сжимая в руках фотоальбом. В глазах снова слезы.

- Лена... - мой голос сорвался.

Я не планировал этого. Но вдруг мои пальцы коснулись ее волос - осторожно, будто боясь распугать последнее, что в ней осталось живого.

Она не отстранилась. Ее ладонь легла на мою - горячая, мокрая от слез.

- Владлен... - она прошептала мое имя впервые. Не Лёня, глупое прозвище, данное женой, а Владлен! Мужественно и по-настоящему!

И все.

Мир перевернулся.

Мы не занимались любовью той ночью. Мы собирали друг друга по кусочкам - ее слезы, мои дрожащие пальцы, наше спутанное дыхание.

Это было самое чистое, самое настоящее, что случалось со мной за последние двадцать лет.

И самое страшное.

Потому что после той ночи я уже не мог остановиться.

- Пап, ты в порядке? - голос Яны выдергивает меня обратно в реальность.

Я смотрю на своих девочек через экран. Их глаза - такие знакомые, такие родные - полны тревоги.

- Да, милые, - говорю я, - всё хорошо.

Ложь.

- И нет, - продолжаю, глядя прямо в камеру, - отпуск вдвоём с мамой мне не помог. Ничто не помогало... пока я не встретил Лену.

Они переглядываются. Сначала друг на друга, потом на меня. В их взглядах - недоумение, растерянность, детская надежда, что папа вот-вот рассмеётся и скажет, что это всё шутка.

Но я не смеюсь.

Я начинаю говорить.

Рассказываю о том, как существовал все эти годы - ходячая тень человек, который забыл, что значит просыпаться с радостью. О том, как впервые за долгое время почувствовал себя живым, когда встретил её.

- Я не скрываю ничего, - мой голос теперь твёрд. – Мы с Леной любим друг друга. Девочки, вы же любите читать книги, вы же сами рассказывали, что значит истинная пара? Так вот, она моя истинная. Без неё я снова превращусь в того пустого человека, каким был раньше.

Я вижу, как Яна хмурится, как Полина напрягает плечи.

- Мне придётся бороться, - продолжаю я. - С обществом. Со стереотипами. С... вашей мамой.

Последние слова даются тяжелее всего.

- И вам тоже придётся сделать выбор, - добавляю тише. - На чьей вы стороне. На стороне справедливости... или на стороне женщины, которая в своей обиде готова отнять у меня всё.

Тишина.

Губы Яны дрожат. Полина смотрит в пол.

А я...

Я чувствую, как что-то внутри рвётся на части.

Но назад дороги нет.

Глава 22

Я встаю рано.

Кофе в тишине, завтрак на всю семью, двадцать минут для себя перед зеркалом - моя рутина. Выверенная, как механизм швейцарских часов. Даже прогулки с Графом вписались в этот график: ровно в 6:45 он тычется мокрым носом мне в ладонь, требуя поводок.

И сегодня особенно важно придерживаться плана.

Я спускаюсь в столовую, уже чувствуя, как привычные ритуалы начинают успокаивать нервы. Сейчас будет кофе - крепкий, без сахара, на широком деревянном подоконнике с видом на сад. Затем тосты с авокадо, которые никто, кроме меня, в этом доме не ест. Потом прогулка - быстрая, бодрящая, в одиночестве.

Шаг.

Снова шаг

И еще один.

Последняя ступень - и я замираю на пороге. Потому что уже отсюда вижу, что дальше можно не спускаться.

Граф мечется под ногами, виляя хвостом как маленький вентилятор. По кухне плывет аромат жареного бекона, который я ненавижу. А за столом...

- Доброе утро, соня! – Голосит Яшин.

В моем фартуке. С моей сковородой в руках.

Он уже налил мне кофе – сладкую бурду со сливками.

- Сюрприз, - улыбается он и пододвигает тарелку с омлетом. Подгоревшим.

Граф радостно прыгает на меня, оставляя следы лап на шелковом халате.

Я медленно закрываю глаза.

Не будет. Не будет моего кофе на подоконнике. Не будет тихой прогулки. Не будет спокойного утра.

За двадцать пять лет я успела забыть - Яшин встает еще раньше. А иногда не ложится вовсе. Узнаю этот азартный блеск в глазах, именно таким я видела его после бессонных ночей в гараже. Ни капли усталости, только адреналин и желание работать дальше.

- Я тут поковырялся в твоих делах, Кариш, и созрело несколько вопросов. Ты ешь пока, а я тебя попытаю, - он тянется к блокноту, специально оставленному на столе.

Я сглатываю. Аппетит пропал за секунду, да и есть тут нечего. Ни омлет, ни сосиски, ни маргариновый, прости Господи, торт из круглосуточного, мне не подходят.

Зато сам Яшин уплетает всё это с видом человека, который привык завтракать на бегу. И который готовит себе сам.

- Смотри, - говорит он, размахивая вилкой, - ты оформила салоны на дочек, почему не сделала сразу ресторан на Тимофея? И почему вообще ресторан, ты же могла отдать сыну школу?

Я медленно отодвигаю тарелку.

- Во-первых, Тимофей мне не сын. Ты ведь и об этом успел прочитать? – Он уверенно кивает в ответ, показывая, чтобы я продолжала. Выдыхаю, говорю: – Это ребенок Владлена от первого брака. Но я воспитывала его как полноценный родитель, если так можно сказать. У Казанского с Ирой вышла очень некрасивая история расставания, она ушла от него к своему начальнику. Тот был и моложе, и богаче Владлена. Это сильно ударило по самооценке мужа.

На последнем слове Яшин морщится, будто вместо бекона заглотил лимон.

- Не называй его так.

- Почему? - поднимаю бровь. - Владлен все еще мой муж. Двадцать лет я звала его «мужем», за один день привычку не сломаешь.

Яшин хмыкает:

- Ну, ладно... У всех есть