Воровка - Тара Кресцент Страница 34

― Это не настоящий ответ, ― обвиняет она. ― Ты хочешь сказать, что в этой длинной череде женщин никогда не было никого, с кем ты мог бы остепениться? Почему?

― Может быть, меня преследовали воспоминания о девушке с зелеными глазами и бутылкой водки.

Лучия втягивает воздух.

― О. ― Ее голос дрожит. ― Теперь твоя очередь.

― Почему ты избегаешь отношений?

Она теребит свою салфетку.

― Ты уже знаешь, почему.

― Знаю? Скажи мне еще раз.

― Любовь ― это боль, Антонио. Любовь ― это потеря. Однажды я уже все потеряла. Я не буду рисковать снова.

― Вместо этого ты паникуешь, когда заболевают твои друзья. Но в конце концов мы все умрем, Лучия. Смерть не делает различий. Важно то, что мы делаем с тем временем, которое нам отведено. ― Я удерживаю ее взгляд. ― Лучше рискнуть с любовью, чем прожить жизнь без нее.

Глава 20

Лучия

Я хочу возразить. Сказать ему, что он не понимает, о чем говорит. Убедить его, что он не в состоянии понять, что я чувствую.

Но ведь это неправда, не так ли? В отличие от меня, Антонио никогда не знал своих родителей. У него нет хороших воспоминаний, которые могли бы утешить его в плохие дни. Он не знал тепла материнских объятий, крепкой хватки отцовской любви.

Неужели он прав? Неужели я трусиха? Не лучше ли погрузиться в отношения и рискнуть разбить свое сердце?

Я молча доедаю, мои мысли в смятении. Официант ставит перед нами десерт и удаляется.

― Ты задумчива, ― говорит Антонио.

Я криво улыбаюсь ему.

― Ты показал мне перспективу. Я пытаюсь осознать это. ― Я опускаю взгляд на тарелку, стоящую передо мной. Кремово-фруктовая феерия подана в изящной креманке с сахарной пудрой. ― Это так красиво. Я почти не могу заставить себя съесть это.

― Иди сюда. ― Он усаживает меня на свободное место рядом с собой. Я опускаюсь рядом с ним, и он притягивает меня к себе так, что моя спина упирается в его грудь. Он теплый, твердый и успокаивающий.

Он целует мою шею, его щетина колет мою кожу. Ощущения наслаиваются на ощущения, и мне это нравится.

Он протягивает мне ложку с кремовой феерией.

― Открой рот.

Я уже кончила. Я должна быть удовлетворена. Но, услышав его слова, по мне пробегает дрожь чистого возбуждения.

Я медленно выдыхаю.

― Забавно, ― говорю я. ― Когда я представляла, как ты говоришь мне эти слова, это происходило совсем при других обстоятельствах.

Он низко рычит, и его хватка вокруг меня усиливается.

― Ты знаешь, что значит быть королем Венеции? ― хрипит он мне в ухо. ― Я могу трахнуть тебя прямо здесь и сейчас, и все сделают вид, что ничего не происходит.

Желание проносится сквозь меня приливной волной, оставляя меня напряженной и возбужденной.

― Эксгибиционизм ― это один из твоих кинков? ― Я проглатываю десерт, который он протягивает, и стону. Это не совсем непроизвольная реакция. Десерт очень вкусный, но я намеренно преувеличиваю. Я играю с огнем и готова сгореть.

― Только не с тобой. Если кто-нибудь здесь посмотрит на тебя, я могу его убить.

Если бы у меня был хоть какой-то здравый смысл, эти слова должны были бы привести меня в ужас. Но это не так. Они разжигают мою похоть, как катализатор, вылитый на уже бушующий огонь.

И он это чувствует.

― Ты закончила с десертом? ― требует он. Он встает на ноги и поднимает меня. ― Пойдем. Я отвезу тебя домой, привяжу к своей кровати и буду трахать до умопомрачения.

В субботу мы не продвинулись дальше моей гостиной. На этот раз он торопливо тащит меня по лестнице в своем доме и распахивает дверь своей спальни. Я едва успеваю мельком взглянуть на свою картину на его стене, прежде чем он раздевает меня догола и бросает на кровать.

В субботу, когда мы трахались, это было жестко и быстро. Но не сегодня. Антонио сбрасывает с себя одежду и накрывает мое тело своим. Его поцелуи долгие и одурманивающие, его член мощный и твердый между моих бедер. Его пальцы скользят по моим изгибам и ласкают контуры моего тела. Он пощипывает мои соски, и я сдерживаю вздохи чистого удовольствия.

Его ответная усмешка полна мужского удовлетворения.

― Мне нравится твоя реакция.

Такой самодовольный. Я переворачиваю его на спину и сажусь на него.

― Правда? ― Я опускаюсь ниже, пока не чувствую давление его члена на мой вход. ― А сейчас?

Его глаза пылают. Приглашают.

― Ты собираешься оседлать меня, tesoro? Дай мне секунду, чтобы найти презерватив.

Я жду с нетерпением. Он раскатывает презерватив, затем обхватывает мои бедра, побуждая вернуться на его член. Я могла бы соскользнуть вниз, насадиться на него, и удовольствие было бы восхитительным. Но я останавливаю себя, двигаясь взад-вперед по его эрекции, скользя своим набухшим, ноющим клитором по его стволу.

Антонио стонет, низко и глубоко.

― Дразнишься, ― обвиняет он, его голос хриплый от желания. Его голубые-голубые глаза держат меня в плену. ― Перестань дурачиться и возьми мой член, как хорошая девочка.

Он держит меня за бедра и грубо и глубоко толкается вверх. Он входит до упора, головка его члена бьет в шейку матки, и меня пронзает шок.

― Да, ― шипит он, сжимая глаза. ― Вот так.

В субботу я была шокирующе мокрой и возбужденной, моя киска скользила по его толстому члену. Сегодня я такая же мокрая. Возможно, даже сильнее. Он удерживает меня на месте и трахает, каждый толчок ― это удар, и мое тело приветствует это восхитительно сладострастное