Истинные убеждения - Ева Романова Страница 34

Вдруг все резко прерывается, как лента закончившегося кинофильма. Перед глазами по-прежнему темно, лишь звезды подмигивают мне своим светом в ночном небе, но в теле ощущается легкость, страх больше не сковывает своими щупальцами. Чувствую, как кто-то ведет большим пальцем руки по моей щеке, смахивая стекающие слезы. Натыкаюсь взглядом на черную радужку глаз, которая почему-то приносит мне спокойствие.

Молчаливо улыбаюсь повисшему надо мной человеку, пытаясь прикоснуться к его скуле пальцами, но рука не успевает достигнуть своей цели и лицо мужчины искажает боль. Пытаюсь понять причину, спасти источник своего спокойствия, но затем с ужасом замечаю, что моя ладонь сжимает рукоятку ножа, торчащего из его шеи. Кровь медленно капает на меня. Не в силах сдерживаться, я проваливаюсь в темную бездну с оглушающим криком.

Просыпаюсь от того, что чьи-то сильные руки трясут меня за плечи. Разлепляю глаза и пытаюсь оглядеться, сквозь застывшую пелену: погруженная в ночной мрак комната, я лежу на просторной мягкой кровати, свет садовых фонарей пробивается через большое окно. Не могу понять где я. Тело все еще сотрясает от всхлипов и холодного озноба.

Чувствую, как я не по своей воли перехожу в сидячее положение, и обжигающее теплом кольцо рук обхватывает меня, а мужская ладонь нежно поглаживает по голове.

— Все хорошо, все в порядке, ты в безопасности, — слышу тихий шепот у своего уха, а затем ощущаю череду мягких поцелуев, которые стирают мокрые соленые дорожки с моего лица. Я в безопасности, я и вправду в безопасности. Обнимаю Рафаэля трясущимися руками, прижимаясь к его сильной груди и давая волю оставшимся слезам.

Глава 25

С момента моей позорной истерики после ночного кошмара проходит несколько дней, но я до сих пор не могу оправиться после той ночи. Воспоминания вспышками всплывают в памяти и каждый раз я зажмуриваюсь и меня перетряхивает. То, как я вцепилась окоченевшими руками в Рафаэля, как не могла расцепить свои пальцы за его спиной, как он меня нес на кухню, чтобы отпоить горячим успокаивающим чаем, из гостевой спальни, куда заботливо перенес после того, как я заснула посередине фильма.

Он не давил, не спрашивал и не просил рассказать мне, что именно мне приснилось. То ли чувствовал, что я не хочу говорить об этом, то ли просто решил, что это обычный страшный сон. Отвлекал меня бытовыми вопросам: какой чай мне больше всего нравится; какое блюдо мне понравилось из последних, что мы пробовали вместе в ресторанах; нравится мне больше молочный шоколад или горький. Когда я немного пришла в себя, то осмелела и сама начала задавать ему давно интересующие меня вопросы.

- Почему у тебя такое интересное имя?

- Отец еврей, поэтому фамилия Бернштейн, а имя мама выбирала. Она у меня искусствовед и специализируется на эпохе Высокого Возрождения, — подносит чашку с чаем ко рту и делает глоток.

- Она назвала тебя в честь Рафаэля Санти? — хмурюсь я, совершенно не находя связи между итальянским живописцем с крайне обыденной внешностью и статным мужчиной, стоящим передо мной.

- Да, очень любит его работы.

- Я изучала его в художественной школе на истории искусств. До сих пор помню его портрет в забавном чепчике. Я называю его «пятьдесят оттенков сепии», — усмехаюсь я, вспомнив старую шутку из прошлого.

- Справедливо, — кивает и улыбается. Кажется, что этот мужчина может поддержать любую тему, настолько он умный.

- Но ты у меня никогда не ассоциировался с ним. Скорее первое, о чем я подумала, услышав твое имя — это конфеты «Рафаэлло», — немного смущаюсь вылетевшим из моих уст словам. Кажется, что я сморозила глупость. Как можно вообще ставить в одном диалоге высокопарные сравнения с великим деятелем искусств и дурацкие кокосовые конфеты?

Но вместо того, чтобы смерить меня серьезным взглядом и указать на то, какая я дура, Рафаэль облегченно вздыхает и смеется.

- Ну хоть у кого-то я не ассоциируюсь с древним искусством или черепашками ниндзя, а с чем-то вкусным и приятным.

А затем Раф проводил меня в гостевую спальню и, найдя в себе силы и смелость, я попросила его остаться со мной. Возможно, я просто струсила оставаться одной после кошмара. Но факт остается фактом — Рафаэль, не проронив ни слова, лег со мной на кровать и обнял меня сзади. Так мы и проспали оставшееся до утра время. А на следующий день, после завтрака, он отвез меня домой.

Воспоминая о нашем диалоге под покровом ночи вызывают у меня улыбку, которая тут же стирается очередной вспышкой памяти, а перед глазами стоит темнота комнаты и я вцепившаяся несгибаемыми руками в тело мужчины. Такого яркого кошмара я не видела уже очень давно. Наверное, приблизительно с нашего разговора по душам с Джонни и с тех пор, как мы с Рафом стали регулярно общаться и встречаться на ужины или кофе. Но почему-то именно в ту ночь, в его доме, призрак из прошлого вновь посетил меня.

Расправляю складки атласного платья молочного оттенка, когда спускаюсь на лифте. Почему-то именно в этот день мне не хочется надевать на себя темные цвета.

Открываю дверь и выхожу из подъезда своего дома. Сразу же замечаю знакомую серебристую машину, припаркованную у входа. Рафаэль, увидев меня, выходит из нее, здоровается со мной поцелуем в щеку и галантно открывает дверь.

Мы мчимся по вечерней столице, а я нервно тереблю ручку своей сумки, обдумывая не опрометчиво ли было решение приехать прямо к началу вечера, а не заранее, чтобы проверить звуковую аппаратуру. Хочу, чтобы в этот день все было идеально.

— Ты нервничаешь так, как будто открываешь собственный ресторан. Даже я чувствую себя спокойно, — Раф в приободряющем жесте кладет ладонь поверх моей, пальцы которой отчаянно