Поймать солнце - Дженнифер Хартманн Страница 33

камень, мужчин — в монстров, а мечты — в пепел. Это не сказка — это небылица, которую нам впихивают в глотку, чтобы поддерживать в нас тоску и жажду. Но когда любовь разлагается, то же самое происходит и с нами. Люди никогда не задумываются об этом. Они не задумываются о том, кем они могут стать в результате неудачной любви, и как этот яд повлияет на тех, кто их любит.

Слова выплескиваются из меня потоком, и я вынуждена остановиться, чтобы перевести дыхание. Эмоции захватывают, в груди все сжимается. Я смотрю на озеро, пока мои тоскливые слова витают вокруг нас, как маленькие грустные дождевые тучки.

Когда я решаюсь взглянуть на Макса, он смотрит на меня, нахмурив брови. Выражение его лица напряженное и задумчивое. Возможно, он обеспокоен тем, что мое здравомыслие висит на волоске.

Так и есть.

— В любом случае, — бормочу я, вздыхая и вставая на ноги. Смахиваю грязь и песок со своих синих джинсов, чувствуя себя глупо из-за унылой словесной рвоты. — Прости, я увлеклась. Ты не об этом спрашивал.

— Это то, что я хотел узнать. — Макс медленно поднимается на ноги, сжимая в кулаках круглые разноцветные камешки. — Пойдем. Вода идеальная.

Я плетусь за ним, мое горло все еще жжет от остатков горечи. Проглотив ее, я пристраиваюсь рядом с ним, пока парень смотрит на незамутненное озеро.

— Твой брат был прав, когда говорил, что нужно относиться к этому как к танцу, — говорит мне Макс, раскладывая у своих ног коллекцию камней, за исключением одного. Поверхность камня серовато-белая, гладкая от дождей и времени. — Все дело в ритме.

— У меня две левые ноги, — ворчу я. — И, судя по всему, две левые руки.

Макс взвешивает маленький камень на ладони, несколько раз подбрасывает его вверх-вниз, прежде чем зажать между большим и указательным пальцами.

— Смотри. — Его рука отведена назад, согнута в локте, ладонь находится чуть выше уровня плеча. Без особых усилий он делает шаг вперед и, описав рукой низкую дугу, выпускает камень легким движением запястья.

Камень вылетает из его руки и скользит по воде. Он касается поверхности, подпрыгивает один раз, два, три раза и далее, каждый прыжок оставляет за собой череду мелкой ряби, прежде чем погрузится в воду под действием неизбежной силы тяжести.

Я смотрю на Макса широко раскрытыми от восхищения глазами. На моем лице расплывается широкая улыбка. Я чувствую это. Она расцвела так же плавно, как скакал камень Макса.

Парень поворачивается ко мне, его взгляд опускается к моим губам. На мою улыбку. На неподдельную радость, окрасившую мои губы — редкая, очень редкая вещь. Когда его внимание возвращается к моим глазам, его улыбка становится такой же широкой, как моя. Мы смотрим друг на друга, улыбаясь простому камню, танцующему на поверхности воды в ясный осенний день.

У меня что-то сжимается между ребер, поэтому я прижимаю ладонь к толстовке цвета ржавчины, потираю грудь и отвожу взгляд.

— Можно я попробую?

— Конечно. — Макс перебирает камешки и берет один из кучи. — Я тебе помогу.

Я отказываюсь смотреть на него, когда парень подходит ко мне сзади. Я не двигаюсь, не дышу, когда его грудь прижимается к моему позвоночнику, и он обхватывает меня обеими руками, словно нежно обнимая сзади. Мое сердце сейчас не просто скачет. Это прыжки с парашютом. Сальто и кувырки.

Чертовы гимнастические штучки.

— Вот так, — говорит Макс, его подбородок нависает над моим плечом, теплое дыхание проносится над моим ухом. Рукой скользит по моей руке, легким прикосновением укладывая небольшой камень в центр моей ладони. Кончики его пальцев мозолистые, но мягкие. Нежные при соприкосновении с моими. Меня окутывает аромат хвои, мыла и сигаретного дыма. Притягательный эликсир.

Наши руки переплетены, он поднимает их вверх, имитируя бросок, и в конце взмахивает запястьем.

— Почувствуй ритм, Солнышко.

Мы отрабатываем движение несколько раз.

Я пытаюсь сосредоточиться.

Пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании и инструкциях, которые Макс мне дает, и все это при том, что он прижимается к моей спине, и тепло его тела просачивается сквозь толстовку.

В конце концов парень отстраняется и дает мне возможность бросить камень. Я чувствую на себе его взгляд. Он наблюдает за мной. Ждет. Я делаю судорожный вдох, расправляю плечи и отвожу руку назад, как он мне показывал. Я отпускаю камень и с предвкушением наблюдаю, как он скользит по воздуху…

И тут же плюхается в воду.

Эпическая неудача.

Я отряхиваю руки и стону от самоуничижения.

— У меня талант.

Макс хихикает и находит мне другой камень.

— Неплохо. У тебя получится.

— Твоя непоколебимая вера в меня станет твоей погибелью.

— Есть варианты и похуже. — Он протягивает мне гладкий камешек, чуть меньше предыдущего. — Попробуй еще раз.

Я пробую снова.

И еще раз, и еще.

Плюх.

Плюх.

Плюх.

Я даже не злюсь из-за этого. Моя неэффективность в пускании «блинчиков» поистине уморительна.

Я продолжаю бросать камни до тех пор, пока каждый всплеск поражения не вызывает смех в моей груди, вырывающийся на поверхность. Макс запускает их рядом со мной с элегантностью и изяществом, в то время как я сгибаюсь пополам от смеха и вообще перестаю пытаться. Теперь я просто бросаю камни в воду, чтобы посмотреть, как далеко смогу их забросить. Атмосфера в воздухе заразительна, и Макс тоже смеется, пока не проходит почти час, и моя рука не начинает болеть от десятков непродуктивных взмахов.

В конце концов наша коллекция камней подходит к концу, и Макс поворачивается ко мне, когда солнце опускается все ниже.

— Готова отправиться в город? — спрашивает он. — Сегодня удача явно на твоей стороне.

Я толкаю его локтем в ребра, но улыбка не сходит с лица. В моем сердце мерцает радостное сияние, и я чувствую себя ярче. Светлее. Чуть менее приземленной.

В этот день я не запустила ни одного «блинчика».

Предсказуемо.

Но когда иду рядом с Максом к его грузовику, а закат окрашивает небо в абрикосово-оранжевый цвет, я понимаю, что дело было не в этом.

Смысл в том, что с каждым камнем, который покидал мою руку и падал в воду… возведенные мною стены рушились.

И этого я никак не ожидала.

ГЛАВА 13

МАКС

Звук ложек, стучащих о тарелки, заполняет крошечную кухню, пока мы с Маккеем поглощаем суп недельной давности хлебом и водой из-под крана. Папа вырубился на диване позади нас, одна рука свисает с края, волосы торчат во все стороны, делая его похожим на сумасшедшего ученого, у которого был взрывной день в