Мятный сон (СИ) - Пишу Яна Страница 32

— Можно задать нескромный вопрос?

— Задавай. — равнодушно ответил я.

— Кого ты надеялся сейчас увидеть? — тихо спросила Санни.

— Мою любимую.

— А как же. Ты не волнуйся, я ей не скажу ничего про это недоразумение.

— Прости, что?

— Говорю, мне жаль, что на её месте оказалась я. И не волнуйся, я ей ничего не скажу про это. — она произнесла эти слова совсем тихо и продо́лжила внимательно рассматривать моё лицо.

— А у тебя и не получиться это, Санни.

— Это угроза?

— Нет, ты что. Просто вы с ней вряд ли когда-нибудь встретитесь.

— А, ясно, — опустив глаза вниз проговорила Санни.

Я же в ответ смотрел на неё, продолжая думать о своём поцелуе.

— Ты мне очень напоминаешь одного человека. Знаешь, его тоже звали Николасом, — нарушила тишину Санни.

— И где же этот Николас? — спросил я.

Теперь мне стал понятен её пристальный взгляд. Она и в первую нашу встречу слишком часто поглядывала на меня, но я не придал этому значения.

— Он умер. — тихо произнесла она и замолчала.

— Прости, — сочувственно сказал я, — мне очень жаль.

Санни печально вздохнула.

— Я очень за ним скучаю. Сложно, когда рядом нет близкого человека.

— Кем он был для тебя? — она посмотрела мне в глаза и сказала:

— Моим лучшим другом и первой любовью, — на её лице появилась вымученная гримаса, которая без слов могла пояснить всю глубину её горя.

Мы сидели с ней, как два потерянных пса, сидели и скулили по своим хозяевам. Я думал, какого это иметь друга и любимого человека в одном лице. Должно быть — это так здорово! Любовь к женщине, которая в первую очередь твой настоящий друг, наверняка нерушима и прочна, как пла́тина, даже в самые трудные моменты жизни.

Мне вспомнились далёкие зимние вечера, когда мама болела бронхитом. Сильный кашель лишил её сна и тогда она попросила меня почитать ей Писание. Сколько себя помню, мама читала Библию ежедневно, но церковь не посещала. Считала, что приблизиться к Богу можно и без людских посредников, которые часто сами заблуждаются в учениях, а порой даже намеренно искажают истины, подстраивая их под себя и свою выгоду. И по сей день она не поменяла своего мнения. Конечно, на тот момент мне было не сложно выполнить её просьбу, но понять смысл прочитанного оказалось непросто. Единственный стих, который я запомнил тогда, был как раз о дружбе. Именно сейчас он пришёл ко мне в голову и убедил в верном выводе о любви к женщине, которая в первую очередь — твой лучший друг.

"Друг любит во всякое время и, как брат, явится во время несчастья".

Этим всё сказано. Настоящий друг никогда не бросит в беде, настоящий друг не станет врать, настоящий друг не даст упасть, а послужит опорой, настоящий друг — это уверенность в будущем, это надёжность, это преданность. И когда такой друг — любовь всей твоей жизни…Что может быть желаннее? Просто нет смысла создавать отношения, изначально считая своим другом, кого-то другого, но не свою половинку. А если такая любовь связывала того Николаса и рядом сидящую со мной Санни? Какими невыносимыми должны быть её горе и боль утраты?

— Ты всё ещё любишь его?

— Да, Николас, люблю и с каждым днём сильнее. До сих пор я не встретила никого похожего на него, — она выглядела очень поникшей, мне даже показалось, что вместе с выбившейся прядкой волос, она убрала слезу, которая сбегала по краю её овального лица. В этот момент я посчитал себя настоящим идиотом.

— Прости, не стоило мне лезть со своими вопросами.

— Вовсе нет, я же сама затеяла этот разговор. — я благодарно кивнул ей, услышав, как она шморгнула носом

— Этот Николас был хорошим парнем, жаль что мы с ним не знакомы.

Мы замолчали. Каждый сидел в своих мыслях. Санни украдкой поглядывала на меня, а я делал вид, что не вижу, не лишая её такого удовольствия.

— А, можно?… — не договорив свой вопрос, она резко замолчала.

— Можно что? — всё же поинтересовался я.

— Да, так, глупость. — отмахнулась она, явно сдерживая себя от того, чтобы не сказать эту глупость.

— Ну, Санни, давай, спроси свою глупость. У нас ведь с тобой сегодня именно такой вечер.

— Вечер глупостей? — вскинув бровью, улыбнулась она.

Я был рад, что она улыбнулась. Куда приятнее наблюдать улыбку своего собеседника, чем страдать и за себя, и за него.

— Я бы хотела звать тебя Колей, как звала моего Николаса, глупо правда? — выпалила она, и стала мило отмахиваться руками, явно смущаясь.

Я же совершенно не ожидал подобного вопроса, поэтому даже впал в ступор на несколько секунд. В голове пронесся лишь один вопрос "Как?".

— Прости, это, не знаю с чего мне это пришло в голову. — стала суетиться она в своих извинениях.

— Можно. — сказал я, выйдя из ступора.

— А? — вопросительно посмотрела на меня девушка, своими большими миндалевидными глазами.

— Можно, Санни, — улыбаясь, ей в ответ, сказал я, всматриваясь в её глаза. Её взгляд казался родным и уютным. Я смотрел и мне становилось спокойно.

— Можно, — улыбнувшись, повторила она. Она встала, прервав наш "вечер глупостей" и направилась куда-то вглубь бара. Спустя минуту она вернулась с ведром и шваброй в руках. Долго не мучаясь, она ловко выкрутила ворс швабры и быстро стала возить им по сцене.

— Ты что делаешь? — удивился я, крикнув так, чтобы она услышала.

— Это действие зовут "уборкой", Коля. — сказала она, явно улыбаясь тому, что наш вечер продолжает состоять из глупых вопросов и просьб.

— Ничего себе, впервые о таком слышу, — я поддержал её шутку и получил в ответ лёгкий женский смешок. — Так всё-таки? — не унимался я.

— Я взяла дополнительную работу, после закрытия, мою полы и протираю тут всё. Наша уборщица попала в больницу и её не будет месяц, а мне не помешает дополнительный заработок, Коля. — сделав акцент на последнем слове, довольно произнесла она.

— Ты теперь всегда будешь звать меня Колей?

— Да, Коля. — радостно ответила она.

— Ясно, Санни. Тогда я лучше пойду, не буду мешать.

— Доброй ночи, Коля. — улыбнувшись, крикнула она мне в ответ.

— Доброй, Санни, и прости ещё раз за ту сцену.

— Ничего. — она остановилась и посмотрела издали на меня. — Береги себя! — сказала она искренне и не упомянула своего "Коля".

— А где же твоё любимое "Коля"?

— Думала, пощадить твоё терпение, ну да ладно, Коля. — ещё раз одарив меня своей улыбкой, она продолжила свою работу.

Я улыбнулся этому и пошёл к выходу, вновь погружаясь в свои далеко не трезвые мысли.

В стенах своего дома мне удалось очутиться лишь в три утра. Не раздеваясь, прямо в одежде я завалился в гостиной на диван. Заснул сразу, быстро, без задних ног. Моя долгая прогулка по ночному Ричмонду, вымотала в конец, заставив протрезветь и запастись кучей вопросов. Но главным, оставался вопрос "Разве может быть столько совпадений?"

***

— Открывай, наркоман, дурь привезли!

"Идиот" — первое, что пришло мне в голову. С тяжестью оторвав свои отяжелевшие после ви́ски веки, я быстро нашел глазами настенные часы. Стрелки показывали цифру одиннадцать. Утро встретило меня головной болью и порцией раздражения, которое только усиливалось, ведь мой раздражитель не переставал звонить в домофон и кричать свою идиотскую фразу.

Со злостью открываю двери и вижу опухшую от алкоголя физиономию друга, который стоит и лыбиться тому факту, что уже успел выбесить меня. Я ничуть не удивлён видеть его с улыбкой на лице, после нашей вчерашней ссоры. Джерри не умеет таить обиду, хотя доля сомнения во мне зародилась, ведь это касалось его чувств к Мэдисон.

— Пацан, сколько раз мне просить тебя не орать так на всю улицу? — я специально сказал слово пацан, потому что Джерри это жутко раздражало.

— Я не пацан! — огрызнулся в ответ он.

— А я не наркоман! Но если бы и был им, Миссис Шнайдер не обязательно знать об этом!