Прощай, неразделённая любовь (СИ) - Марина Галс Страница 30

Нет. Никакого разумного объяснения я не смогла бы найти при всём желании.

Но разве всё всегда чётко укладывается в логику?

Да, разумных причин действительно не было. Ни логичных оправданий, ни веских аргументов, которые могли бы объяснить моё поведение. Но зато была страсть, долгая, мучительная, тлеющая где-то глубоко. Она не гасла, не давала забыть о себе, даже когда я старательно притворялась, что её нет. Страсть без ответа, без надежды, без права на существование. Два года я носила её в себе, как сокровенную тайну, которую нельзя рассказать никому.

Была неудовлетворённость, запертая внутри, которую я тщательно прятала даже от самой себя. Было это странное, необъяснимое влечение, против которого бессильны все доводы рассудка.

И как теперь всё это объяснить моей лучшей подруге, если я сама не понимаю? Как рассказать о том, что не поддаётся никакой логике? Как истолковать причину своего поступка, если единственное объяснение — «я просто не могу иначе»?

Глава 29

— Понимаешь, — сбивчиво попыталась я объяснить свои мотивы. — Он примчался ко мне вчера. С самого утра, даже не предупредив. Без звонка, без сообщения. Просто появился на пороге, будто был уверен, что я не смогу захлопнуть дверь перед его лицом.

Я примолкла, собираясь с мыслями. Перед глазами снова встал улыбающийся Соколов, застывший в дверном проёме. Его светлая льняная рубашка, его загорелая кожа, залитая золотистым светом раннего солнца...

— Он был так нежен, так настойчив, — продолжила я делиться сокровенным. — Говорил такие вещи, Ксюш... — Я провела ладонью по руке, будто до сих пор чувствовала холодок, пробежавший тогда по коже. — Такие, от которых подкашиваются ноги, а в голове один только звон.

— И ты растаяла! — закончила мою мысль Ксения с лёгким укором. — Поддалась на уловки этого холёного адвокатишки. Этого прохвоста и ловеласа!

— Ага, — обречённо вздохнула я. — Поддалась. Растаяла. Как дурочка.

В этих словах не было ни капли лукавства. Только голая неудобная правда, которую уже не спрячешь за шутками или отговорками. Да и зачем? Враньё только усложнит всё ещё больше.

— Но ты же понимаешь, — тихо заговорила Ксения, словно заранее зная, что переубеждать меня сейчас бесполезно, — что всё это может закончиться совсем не так, как хочется тебе?

— Понимаю...

Я и правда понимала. Понимала, что он совсем не тот, кто мне нужен. Что за его улыбкой может скрываться ложь, за нежностью — притворство. Его слова, от которых кружилась голова, могли быть всего лишь хорошо отрепетированными фразами, которые он повторял каждой своей новой подружке. Но разве это что-то меняло?

— И всё равно хочешь пойти на свидание с ним? — воскликнула подруга.

Я сжала в руке телефон, чувствуя, как внутри поднимается волна желания. Тёплая, живая, не признающая никаких преград.

— Хочу.

Одним словом я высказала всю свою решимость. Чётко обозначила, что действительно этого хочу. Хочу увидеть, каков он, на самом деле этот Иван Соколов. Хочу узнать, что скрывается за его улыбкой, за теми словами, от которых земля уходит из-под ног. Даже если это закончится крупным разочарованием. Даже если завтра мне будет больно.

— Так, ты дашь мне выходной?

Ксения шумно выдохнула, будто соглашаясь с неизбежным.

— Конечно, дам, — она сделала паузу, а потом добавила тихо, почти шёпотом: — Только пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Что не будешь сильно расстраиваться, если этот твой Иван Александрович сделает тебе больно.

— Обещаю.

— Просто будь готова ко всему, — с теплотой в голосе добавила подруга. — Любовь… она, знаешь ли, не всегда заканчивается, как в сказках. Не всегда это: «жили они долго и счастливо и умерли в один день». Иногда это просто яркая вспышка. Красивая, ослепительная, но очень короткая.

— Я знаю, — прошептала я. — Но готова рискнуть ради этой вспышки.

***

«Пусть будет, что будет!»

Эта мысль пронеслась в моей голове с такой лёгкостью, что я даже удивилась самой себе. Когда в последний раз я позволяла себе быть настолько беспечной? Обычно каждое моё решение проходило через десяток сомнений и длительных размышлений, но сейчас всё было иначе.

Я поймала себя на том, что улыбаюсь собственному отражению в зеркале. Давно такого со мной не случалось! Моя улыбка была такой естественной, такой беззаботной. Будто внутри что-то переключилось, и я наконец-то решила: хватит переживать по каждому поводу, хватит взвешивать каждое слово и сомневаться в каждом взгляде.

Я слишком долго мечтала об этом парне, чтобы сейчас так просто взять, и отказаться от него. Отказаться, когда он, наконец, заметил меня. Оценил по достоинству.

Ведь сколько времени я боролась за его внимание?! А сколько было взглядов, брошенных украдкой? Сколько месяцев, сколько дней я провела в мечтах об Иване? В бесконечных мысленных диалогах, в фантазиях, где он смотрит на меня не с привычной отстранённостью, а с тем нескрываемым желанием, которое я увидела вчера в его глазах.

Или мне это только показалось?

Нет, не показалось. Я слишком хорошо знаю, когда во взгляде Соколова появляется что-то большее, чем просто вежливый интерес.

Но Ксения, конечно же, права. Её слова, как всегда, были полны здравого смысла, и они, словно ледяной душ, обрушились на мои радужные грёзы, опуская с небес на землю.

« Не надо рассчитывать на слишком многое. Не стоит принимать на веру всё, что делает и говорит Соколов ».

Она произнесла это спокойно, по-дружески, но я хорошо запомнила её слова. Ведь подруга хотела уберечь меня, напомнив, что за восторженными надеждами может последовать горькое разочарование.

***

Я бросила взгляд на часы — стрелки неумолимо ползли вперёд, но до шести часов вечера оставалась ещё целая прорва времени. Его вполне хватит и на то, чтобы без спешки собраться, и на то, чтобы накраситься, и подобрать идеальный наряд для такого случая.

А потом при полном параде явиться на ужин при свечах к Соколову.

Мысленно я уже представляла, как захожу в его квартиру, и он замирает на мгновение, поражённый моим обалденным внешним видом. Хотелось выглядеть не просто хорошо, а потрясающе, ослепительно!

Как тогда, на ужине в ресторане, где я ловила на себе восхищённые взгляды не только Соколова и Громова, но и случайных мужчин за соседними столиками. Их пристальные, заинтересованные взоры