Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева Страница 30

Тогда кладу подбородок на локоть и не свожу с Лины глаз: любуюсь ею, изучаю вдоль и поперек, испытывая на прочность. Скольжу по изгибу профиля, подмечая, как забавно морщится ее аккуратный вздернутый носик. На мгновение задерживаюсь на губах, бледно-розовых, нежных, не до конца сомкнутых, и двигаюсь дальше – от подбородка к шее и выпирающим ключицам. Они такие хрупкие, бледные, тонкие… как и она сама.

– Я скучал по твоей компании.

Улыбаюсь и жду, когда Лина поднимет на меня глаза. А пока могу довольствоваться лишь ее длинными изогнутыми ресницами, под которыми она прячет взгляд.

Но Лина не реагирует.

– О’кей. Тогда я пересяду к тебе.

Я в два счета освобождаюсь от ремня безопасности и, опираясь на спинки сидений, собираюсь совершить прыжок.

– Не-ет! – испуганно вскидывается она и вытягивает руку вперед, как бы преграждая мне путь.

Смеюсь, не в силах сдержать в себе эмоции. Оживил! Ведь прыгать на ящики с растениями я вовсе и не собирался.

– Ты совсем, что ли? – Лина обрушивает на меня весь свой праведный гнев и лупит кулаком по моему предплечью. – На что ты рассчитывал, решив сигануть сюда?

– Вообще-то я рассчитывал на «оуч», и только, – объясняю я. Ловлю ее за запястье, а потом осторожно, палец за пальцем, раскрываю ее грозный кулачок.

– У тебя нет ни капли мозгов, – смягчается она и смущенно убирает руку.

– А ты все время дерешься.

– А ты… Эй! Я так делаю, потому что ты этого заслуживаешь!

– А мне кажется, ты это делаешь не поэтому.

– Тебе кажется!

– Ну да, – улыбаюсь я, возвращаясь на место. А потом снова хлопаю по сиденью рядом. – Давай продолжим перебранку здесь? Так тебе будет проще до меня дотянуться.

– Что-о? – вспыхивает она. – Я не хочу сидеть с тобой рядом!

– Ты не хочешь сидеть со мной рядом?

– Нет!

– И какова же причина?

– Потому что ты…

Но я ее перебиваю:

– Потому что я эгоцентричный супчик?

– Да! И не только!

– А что еще?

– А еще ты избалован вниманием!

– Твоим вниманием?

– Нет! Всеобщим вниманием!

– Тогда ты просто обязана сесть со мной рядом. Твоего-то внимания мне и не хватает. Иначе мы никуда не поедем, – выдвигаю ультиматум я.

– Ну и ладно, – ворчит Лина. – Будем сидеть здесь вечность, пока нас не заберет эвакуатор.

– Пока утром нас не обнаружит Катя, – поправляю я.

– Было бы любопытно посмотреть на это.

Мне нравится ход ее мыслей.

– Ты готова пойти на эксперимент?

Лина теряется. Она не понимает, на чем я ее поймал. И наконец-то сдается:

– Да ну тебя! – хихикнув, она прячет лицо в ладонях.

– В общем, садись, – серьезно заключаю я, кивая на пассажирское сиденье. – Садись и поехали. У меня на вечер куча планов! Ты хочешь лишить меня всего задуманного?

– Куча планов? – хмыкает Лина, открывает дверцу, выходит из машины и садится на свое законное место. – И какие же у тебя планы? Хотя постой! Я попробую угадать.

– Попробуй!

Я жду, когда она пристегнется, подавая личный пример. На этот раз Лина делает это без промедления, и мы трогаемся.

– Пункт первый – поскорее избавиться от всего лишнего, – она окидывает взглядом заставленный ящиками салон. – Пункт второй – перекусить, потратив тучу денег на каких-нибудь устриц. Пункт третий – убить очередной вечер в кругу таких же эгоцентричных супчиков.

– Все так. Но с небольшой поправкой, – важно произношу я. – Убить этот вечер в кругу эгоцентричного супчика. Супчика женского пола. – Может, она согласится со мной где-нибудь поужинать? – И кстати, что ты имеешь против устриц?

– Они паршиво выглядят!

Я отвлекаюсь от дороги, чтобы посмотреть на истинные эмоции Лины.

Мне кажется или ее действительно бесят подробности моей личной жизни?

– Весомый аргумент. Выходит, ты их ненавидишь?

– Ненавижу!

– Ненавидишь все, что нравится мне?

– Да!

– Или только тех, к кому я прикасался?

– Именно!

Я смеюсь.

– Надеюсь, ты об устрицах?

– Я не… Вот гадость! – хохотнув, Лина отворачивается. – Конечно!

И я вижу, как она, зажмурившись, улыбается.

Глава 17

Изворотливый жук! Самовлюбленный эгоист!

Ну вот заче-е-ем? Зачем я пересела вперед, разговариваю с ним, смеюсь, еще и ведусь на его улыбку вместо того, чтобы чувствовать отвращение. Только что на этом месте Алексею строила глазки какая-то Катя: ласково называла Лешей, говорила льстивые приятности, недвусмысленно наглаживала его по плечу и ноге, персонально мне демонстрируя близость их отношений. Вероятно, именно ее он и имел в виду, когда посвящал меня в свои планы на сегодняшний вечер. Ее, видную пышногрудую брюнетку с бронзовым загаром, с которой можно себе позволить все что угодно, ведь она так запросто целует его даже при посторонних.

Эй! Так о чем он думал, спрашивая меня про устриц? Вспоминал, как лапал эту Катю и с десяток других таких же Кать? Вот пропасть!

Я бросаю на Алексея мимолетный взгляд и ловлю его недвусмысленную улыбку. Он до сих пор упивается этой ситуацией, чертов бабник!

Ненавижу!

Как только машина останавливается, я выскакиваю из нее и несусь прочь. Под ногами мелькают красные и серые прямоугольники тротуарной плитки. Три ступеньки, пологий порожек, привычный звон дверных колокольчиков – наконец-то я могу не беспокоиться, что выдам свое реальное состояние.

Мама смотрит на меня с подозрением: наверняка думает, что я в очередной раз нахамила лапочке Алексею и незаслуженно обвинила его в чем-то незначительном, а теперь бегу от него, чувствуя за собой вину.

– Алексей, у вас все нормально? – спрашивает она этого супчика, в то время как я нахожу убежище в подсобке. Мне здесь отлично. Я даже не включаю свет. В темноте я не вижу своих рук, ног, туловища, а значит, сумела достойно спрятаться от самой себя. От своей необоснованной ревности.

– Вроде бы. Во всяком случае, до этого момента все было хорошо.

Хорошо!

Я мысленно скулю и прижимаюсь спиной к оштукатуренной стене.

Это ненормально – ревновать парня, который, в общем-то, ничем мне не обязан. С которым я пересеклась всего-то в третий раз! Который вместо девушки видит во мне мелкую пигалицу, или, как он говорит… «маленькую засранку»? Я невольно зажмуриваюсь и воспроизвожу в памяти интонацию, с которой Алексей произносит это словосочетание, но тут же приказываю себе остановиться. Его голос способен заглушить всю мою злость и обиду, но это неправильно! Ведь это он бесцеремонно отправил меня на заднее сиденье, не забыв предварительно извиниться.

Чертов джентри! Давай, поведай моей маме, что все у нас прекрасно. Как мы по пути подбирали твоих длинноногих подруг и развозили их по городу, вместо того чтобы