Моя Гелла - Ксюша Левина Страница 30

Гелла касается своим языком моего. Раз, другой. Правила игры очень быстро становятся ей понятны, и она действует увереннее, а когда я через силу отрываюсь от нее, протестующе машет головой.

«Нет, Гелла, это не зайдет слишком далеко. Нет, Гелла, я не поведусь, я и так слишком сильно зависим от твоих улыбок».

– Что такое? – Приходится нахмуриться для убедительности. – Эй, я как друг научил тебя целоваться. Что-то еще?

Вот теперь на лице Геллы и растерянность, и смущение, и возмущение. Все то, чего не было тогда, когда нужно. Тогда, когда ей стоило сбежать. Если бы она сбежала, я пару дней ходил бы в зал и ждал, злился, пинал мебель. Писал бы в дневник, как я ненавижу себя, Веснушку и этот мир. Ну максимум через неделю все бы прошло. Я бы не думал о ее губах, языке, горячем угольке под сердцем.

К большому сожалению, ничего не вышло, и она сидит на моих коленях с приоткрытыми губами, прерывистым дыханием и подрагивающими ресницами. Она не кажется зацелованной, взъерошенной, и это почти упущение. Я ее пощадил, хотя зуд во всем теле требует продолжить, но, если я буду делать что хочу, она или сбежит, или останется тут на сутки, а может, и больше.

– Нет, – еле шевелит губами Гелла.

Хочу, чтобы она встала, попрощалась, заикаясь, и ушла. Это будет очень логичное завершение урока. Вместо этого Гелла улыбается:

– Мой первый поцелуй. Я раньше не целовалась с парнями.

– Если тебя это успокоит, я тоже не целовался с пар… эй!

Она бьет меня по плечу, смеется и касается пальцами своих губ.

– Представь! Это мой первый настоящий поцелуй.

– Чего?

Передо мной не человек, нет. Это диснеевская принцесса. Чертова Рапунцель, которую от ощущения свободы штормит. О, травка! О, птички! О, речка! О, поцелуи с языком!

– Спасибо! – Она виснет на моей шее, и это совершенно точно, абсолютно по-дружески. – Я вообще за припоем пришла, пойдешь со мной паять проигрыватель?

Смотрю на нее и не понимаю, шутки это или нет.

– Я, кажется, придумала, что сделать, но не уверена, что сработает. Пошли, если все пойдет по плану, скоро станцуем вальс под мой проигрыватель!

Гелла соскакивает с моих коленей, и их опаляет холодом. Имеется необходимость прикрыться или встать поправить джинсы, но я слишком обескуражен. Гелла пританцовывает от восторга, шарится на столе, выуживает из кучи хлама маленькую баночку паяльной пасты и спиральку припоя.

Раздается оглушающая трель звонка с пары, мы оба дергаемся, но Гелле явно некуда торопиться.

– Мне пора, – зачем-то оправдываюсь, но уже не могу остановиться. Брови Геллы вопросительно ползут вверх. – Репетиторство.

– Ты берешь уроки?

– Нет. Я репетитор.

– По поцелуям? – Она хохочет над своей шуткой. – Сколько я должна за урок?

Хочу ее прибить. И поцеловать. Много раз.

– Первое занятие бесплатно для новых клиентов.

Глава 13

Трудности перевода

Дневник достижений. Запись 08

– Я чертов взрослый! У меня есть машина, я познал цену покупки зимней резины на кровно заработанные, меня стал беспокоить рост цен на бензин. Раньше я этого просто не замечал, это было не мое дело, и я поверить не могу, что жил в такой жесткой зависимости от отца и еще удивлялся, что он так ко мне относится.

– Сокол выставил на продажу морской контейнер, и мы весь вечер откапывали его и помогали грузить. И продал его Сокол дешевле, чем покупал, снимаю перед мамкиным бизнесменом шляпу.

– Соня психует, но отходит. И я перед ней извинился. И даже не подавился, расту! Мы вроде как договорились, что она попробует меня не контролировать, и я в свою очередь дам ей жить, как ей нравится, и не буду настаивать, чтобы она порвала с отцом. Ну… я почти не скрестил пальцы в кармане, когда обещал это.

– Прямо сейчас у меня репетиторство, и я горжусь тем, что еще не пришиб ученицу. Опять-таки расту.

Конец записи

Оля сидит напротив и смотрит на меня пустыми, как у черепа, глазами. Ей неинтересен английский, и я не понимаю, по какому принципу она выбрала меня в репетиторы. Она явно сменила стиль, и это отвлекает. Накрутила локоны – как издевается, накрасила губы красным, – а я этого ждал от другой. Черная майка с таким вырезом, что видна ложбинка груди, а черные джинсы слишком обтягивающие. У меня все это не вызывает ровным счетом никаких положительных эмоций, только раздражение, и хотелось бы, чтобы она на плечи натянула свою клетчатую огромную рубашку и завернулась в нее, желательно с головой.

Причем раздражен я на себя. Было бы так просто взять и закрутить ни к чему не обязывающий роман. Пусть даже с той же Олей, она явно была бы не против, но я по какой-то причине подумал, что должен хранить верность Гелле, даже если она считает иначе. Это решение дается легко и в то же время заставляет усомниться в собственной адекватности. Но я Геллу поцеловал. Может, это и не значит, что она моя, но значит, что я не хочу других.

Оля то и дело ловит мой взгляд и старается удержать контакт как можно дольше. Она улыбается, пытается казаться таинственной. Запястья ничем не закрыты, тонкие руки полностью обнажены, на правой лейкопластырь, а на левой видны царапины. Она явно хочет, чтобы я спросил, в чем дело. Чтобы вышел разговор, который бы и отнял время у оплаченного урока, и сблизил нас, но я игнорирую эти детские порывы.

Урок неинтересен ни ученику, ни учителю. Плохой знак. Вместо презент перфект думаю о губах Геллы, алом топе на тонких бретельках и тяжести тела на моих коленях. Это сводит с ума, как будто на плече сидит сам дьявол и рассказывает, что именно произошло меньше часа назад. В деталях, в мельчайших подробностях, снова и снова.

Тру шею, потом лицо и ерошу волосы, чтобы заглушить ощущения, но они живы, и я улыбаюсь, как полный придурок, раз в пару минут. Олю это явно смущает, или она принимает улыбки на свой счет?

Если бы в ней была хоть искра желания знаний, все было бы иначе, но, к моему большому сожалению, она украдкой с кем-то то и дело переписывается, а у меня появляется масса времени на свои мысли.

– Давай аудирование.

– Не-е-ет!

Хочу, чтобы Гелла вошла и села за соседний столик, спиной ко мне, как тогда. Невыносимое