Договор на одну ночь (СИ) - Мария Анатольевна Акулова Страница 26

Другое – личные беседы о личных интересах. И если подвести промежуточный итог моей работы, получилось восемьдесят процентов задуманного из ста.

Это стоит обещанной мне должности главы финансового комитета. Уверен.

Устав наблюдать за красивыми полуголыми женскими телами, Рома со вздохом возвращается за стол как раз когда нам приносят заказ.

Из хорошего: за это время я нашел заведения с годной кухней и смог получить даже кое-какое гастрономическое удовольствие.

А еще немного проветрить голову и трезво оценить происходящее – вокруг и внутри.

Принесшая бутылку вина официантка показывает ее мне, но я мотаю головой. Дегустатор у нас тут другой.

Подтверждая мои слова, Ромчик с удовольствием наслаждается приморским сервисом. Следит, как наливают. Покачивает. Пробует букет. Головой своей кивает. Спрашивает что-то тупое-тупое. Умудряется ещё и флиртовать.

Раздражает меня до тошноты, но я уж как-то вытерплю его присутствие. Три дня и друг уебывает.

Я тоже скоро. Через две недели.

Юристы активно занимаются моим разводом. Присутствие в заседаниях не нужно, но кроме юридической стороны есть еще и репутационная. А Ксюха никак не угомонится. В новостях периодически появляются вбросы. И сказать бы, что я отношусь философски, но нет. Это всё пиздец, как треплет нервы.

Неделю назад она пыталась менять замки в моей квартире. Обратилась в общественную организацию жертв домашнего насилия. Типа я ее лупил.

Наняла себе таких же отбитых защитников. И эта свора людей без тормозов ощущается как стая разъяренных болонок, которые без остановки рвут мою штанину.

Я бы даже подумал, что Ксюша продалась конкурентам, но трагедия в том, что нет. Инициатива дичи исходит от нее.

Развод, пусть он и дистанционный, выматывает жутко. Я все сильнее укрепляюсь в мысли, что больше в это дело ни ногой.

– А что это за рыба-то?

– Пеленгас.

Рома изгибает губы в приятно-удивленной гримасе и с аппетитом жует. Я смотрю на него. Потом – на пляж и море.

Провел тут месяц, а купался может быть раз пять. Пусть местным здесь меня считают далеко не все, но в этом плане я свой в доску.

Жители побережья почти никогда не плавают в своем море, а ездят на другие. Так и я. Только и своим его уже не чувствую, слишком большой отрезок жизни прожил вдали. Мы с морем друг друга забыли.

Ромчик фоном что-то рассказывает о столичных делах, а я незаметно для самого себя замираю взглядом на стройном женском теле.

Это просто девушка. Ладная. Тонкая. Со смуглой и очень молодой кожей в окружении нескольких таких же подружек. Стоит к террасе спиной и мажется солнцезащитным кремом поверх морских соленых капель.

Сначала руки с плечами. Потом бедра.

Не знаю, на чем именно я залип. Может быть, на ярком оранжевом купальнике. А может быть фигура нравится.

Ноги длинные с тонкими щиколотками и деликатно выраженным рельефом икр. Женственные бедра. Попа аккуратная. Тонкая талия. Красивая спина, по которой неожиданно для моих глаз рассыпаются еще секунду назад собранные на затылке волосы.

И волосы тоже красивые, кстати. Гладкие и блестят.

Я всегда любил шатенок. Видимо, кровь не водица. Тянет меня к этнически близким типажам.

Чувствуя напряжение в паху, заставляю себя увести взгляд и переключиться.

У меня секса уже не было давно. И не то, чтобы это как-то сильно сказывалось на трудоспособности. Может даже наоборот, в лучшую сторону. Но то, что член встает колом на рандомную задницу, мне не нравится.

До развода не буду. Оно того не стоит.

– Цыпочки у вас тут, конечно… – Рома, тем временем, разбирает свою рыбу и нахваливает девок. Завидую его жизни. Вот ей-богу.

– Ты в курсе, что я больше по мужикам сюда приехал?

Смеется. Я даже особенно улыбнуться в ответ не могу себя заставить. Не то, чтобы настроение плохое. Просто… Я мог бы потратить время куда продуктивней, а не водить Бутова по ресторанам.

– Михалыч тобой чертовски доволен, Дрюх. Говорит, Темиров не разочаровал.

Пытаюсь понять, как реагирую на эту похвалу. С одной стороны, приятно. А с другой… Блять, внутри как-то всё настолько выжжено. Это пройдет или останется со мной надолго?

От необходимости что-то отвечать меня освобождает трель мобильного. Взяв в руки, читаю с экрана сообщение от старосты-Петра.

Он спрашивает о наших делах. В теории можно отложить, но общаться с ним интересней, чем смотреть, как Рома точит свой обед. Поэтому вчитываюсь.

У меня есть железное согласие играть по нашим правилам уже от шести старост. Еще трое сливают мне "тайную" информацию от тех, кто считает себя дохуя хитрыми.

Я в курсе, что группа активистов собираются опрокинуть меня в последний момент. Но дело в том, что опрокинут не меня.

Три округа мы, к сожалению, никак не получим. Но два будут наши. Это збс.

Чтобы найти нужный Петру контакт, листаю чаты, пока не натыкаюсь на сообщение нескольконедельной давности.

Вспомнив, непроизвольно хмыкаю.

Мой телефон – это, конечно, не государственная тайна, но и направо-налево я его не раздаю.

Так вот, есть на побережье одна гречанка, которая решила, что ей он нужен очень. Я разрешил дать.

В благодарностях Лены Шамли не нуждался, но пусть на всякий случай будет.

С тех пор, слава богу, ни разу не понадобился.

А может быть не слава богу.

Я, если честно, девку эту плохо понимаю. Настолько, что поначалу даже злился.

Она же ни черта своему дядьке не сказала. Ну подумаешь, изнасиловал бы. Не повод портить отношения?

Это не по-моему. Все же есть линии, которые людям переходить нельзя.

Я вернул ключи от машины отцу говнюка вместе с мягким, но настойчивым советом за малым всё же следить. Староста, конечно, виду не подал, но обиделся. Остыл ко мне. Не нравится грекам, когда их учат младшие. Лена Шамли обошлась мне в минус один голос поддержки. Но что ж... Я смолчать не смог бы.

А малая – да. Смолчала.

Это было понятно из разговоров её дядьки с отцом говнюка. У Шамли на девку нехуевые такие планы. Он хочет высоко лететь. Для этого недостаточно просто предоставлять свой ресторан для важных встреч и сидеть в райсовете. А вот породниться...

В курсе ли планов она – не знаю. И уже не спрошу.

Запретил себе лезть. Привязываться и переживать. Тут до меня так жили и после меня тоже будут так же жить.

Я просто